Виктор очень надеялся, что Катя останется на ночь, но подготовив всё необходимое для кормления и пеленания, она попрощалась и ушла, пообещав в ближайшие дни снять квартиру в его районе, чтобы меньше тратить время на дорогу. Ведь нужно же помочь молодому отцу.

Несмотря на то, что за окном страшно завывал ветер и почти до земли склонялись верхушки деревьев, небо было чистое и прозрачное, светило непривычно яркое солнце. Оно больно резало глаза и забирало все силы. С крыши закапало, почерневшие сугробы просели и пустили мутные ручейки. Перекликаясь весёлым журчанием, они устремились вперёд, превращая наледь в серую вязкую кашу. Дороги раскисли будто болото, на обочинах показалась жёлтая трава. Воздух стал влажным и свежим — пахло весной! На крышах оживлённо зачирикали воробьи.

Антон сидел в первом ряду, за последней партой. Вид за окном притягивал его внимание — природа радовала своим пробуждением. Углубившись в свои мысли, он наблюдал за редкими облаками на горизонте.

Обычно он предпочитал садиться не дальше второй парты, под самым носом преподавателя. В каждой аудитории у него было своё место, и никто из ребят его не занимал. Все знали — здесь сидит Антон. Он всегда внимательно слушает лекции, аккуратно и быстро их конспектирует, поэтому в нужный момент всегда можно воспользоваться его чистым конспектом. В группе Антона уважали: он всегда очень умело мог ввести преподавателя в заблуждение. Сбить с толку, задавая каверзные вопросы по теме, тем самым выиграть время для не подготовившихся студентов.

Поэтому сегодня, ребята с последней парты немного удивились просьбе Антона поменяться местами, но не стали ничего спрашивать и уступили. Они уже заметили, что с не давних пор с ним творится что-то не ладное.

Все мысли Антона были о Даше, прошло уже две недели с того момента, как он видел её в последний раз. Почему она не посещает лекции? Может быть, она заболела? Сердце неприятно ныло в груди. Он смотрел в чистое небо и видел образ Даши — лёгкий и прозрачный. Она словно фея парила в облаках и улыбалась ему. Он мысленно её рисовал, как тогда в мастерской. Выразительные глаза, чувственные губы и вьющиеся волосы. Возникло непреодолимое желание прикоснуться к ней. Трепет вдохновения вновь посетил его душу, и ему вдруг снова захотелось взять кисти в руки. Он с нетерпением стал ждать окончания лекции, чтобы осуществить задуманное. Все мысли сейчас были только о ней, о Даше, он уже представлял как его рука, касаясь полотна, делает первые линии. Поглощённый своими мечтами, он не слышал ничего вокруг, не воспринимал реальность. Громкий звонок заставил его вернуться на землю. Аудитория зашумела: поднявшись со своих мест, студенты задвигали стулья, слаживали учебники в сумки, не спеша покидали аудиторию. Ребята с предпоследней парты что-то живо обсуждали. Антон ещё был под впечатлением и не старался вникнуть в разговор, ему это было не интересно. Он быстро забросил книги в сумку, и уже хотел бежать, как вдруг что-то в разговоре друзей его заставило остановиться и прислушаться. Речь шла о какой-то погибшей девушке. Антон замер, необъяснимое чувство тревоги закралось в душу.

— Какая девушка, как её звали? — взволнованно спросил он.

— Не знаю, как звали. Неделю назад её машина сбила. Она первокурсница. Жаль девушку, очень красивая была…. Там на первом этаже, где расписание, её портрет висит, — ответил сосед по парте.

Антон почувствовал, как внутри что-то оборвалось, секунды, которые он бежал по лестнице, показались ему вечностью. Сердце бешено колотилось в груди. В холле было пусто, Антон остановился, он боялся подойти ближе и посмотреть. Звук шагов тихим эхом разносился по зданию. Он медленно приближался к фотографии с чёрной лентой, с каждым шагом её очертания становились яснее. Даша! Улыбаясь, на него смотрела Даша. Глаза, губы, волосы — это была, несомненно, она, такая родная и любимая и в тоже время далёкая и чужая. Чужая жена. Не надеясь на взаимность, он всё равно любил её. Теперь её нет! Антона бросило в жар. Он не мог поверить в происходящее. Оглянувшись по сторонам, он дрожащей рукой достал фотографию и вернул рамку на место. Эта девушка как ветер ворвалась в его жизнь и исчезла, оставив лишь рану в сердце. Теперь кроме этой фотографии у него ничего не осталось от его любви.

Валера возвращался домой в хорошем настроении и с отличными новостями. Соревнования по лыжным гонкам среди юниоров, прошли самым наилучшим образом и принесли неожиданный успех. На дистанции в 15 километров, классическим стилем, он занял первое место. Не терпелось как можно, быстрее порадовать мать своими результатами. Вчера, накануне вылета, они с Игорем Викторовичем сообщили телеграммой номер рейса и время прибытия в аэропорт, но вопреки всем ожиданиям мать так их и не встретила.

Дома тоже ждало разочарование. Телеграмма спокойно пылилась в почтовом ящике, а соседка по площадке сказала, что уже неделю не видела Елену Васильевну.

Спустя час Валера уже стоял на другом конце города и, замерев от волнения, жал кнопку звонка в квартиру Якименко. Открыла Ирина Владимировна. В первые секунды — он даже подумал, что ошибся дверью, но женщина в траурном наряде улыбнулась, и он сразу узнал в этой безжизненно бледной незнакомке Катину маму. Пробежала лёгкая волна испуга, тело обдало жаром. Чёрный цвет одежды, немного смутил и обескуражил его — «Неужели что-то произошло, за время его отсутствия?»

— Здравствуй, Валера! — заговорила первой Ирина Владимировна. — Заходи, раздевайся, я сейчас чайник на плиту поставлю.

— Ирина Владимировна, я ненадолго, не беспокойтесь. Катя дома?

— Нет, её нет. А ты когда прилетел?

— Сегодня. Дал маме телеграмму, но она почему-то нас не встретила. Соседка говорит, уже неделю её не видела.

— Значит, ты ещё ничего не знаешь?

— Что-то случилось? Может быть с мамой… — Валера замер в ожидании ответа.

— Не волнуйся, с мамой твоей всё в порядке, с Катей тоже, — Ирина шумно вздохнула и присела на стул. — Это хорошо, что ты пришёл. Мне необходимо выговориться, иначе я сойду с ума. Эти стены давят на меня, а от тишины звенит в ушах. Даже не с кем поговорить, ведь уже месяц, как Катя здесь не живёт. Она собрала вещи и ушла на съёмную квартиру. Сергей Борисович находится под следствием.

— Ничего не понимаю!