– Буду звать тебя Пушок, – сказала она. У него не росли волосы. Личная шутка – но все ее шутки были личными.

Питомец скакал по полу. Здесь и центробежная псевдогравитация была легче, чем 1,3 g у массивных Инвесторов. Он схватился за ее голую ногу и лизнул колено шершавым языком-наждаком. Роза рассмеялась, немало встревоженная, но она все-таки знала, что Инвесторы никогда не проявляли агрессию. Их питомец не мог быть опасен.

Он энергично зачирикал и залез к ней на голову, хватаясь за поблескивающие оптические волокна. Она села за консоль и вызвала инструкции по уходу и питанию.

Инвесторы явно не ожидали, что отдадут кому-то собственного любимчика, потому что инструкции было почти невозможно расшифровать. Их словно перевели с перевода, а то и не одного, причем с какого-то чужеродного языка. Впрочем, в соответствии с традицией Инвесторов самые прагматические аспекты были подчеркнуты.

Паучья Роза расслабилась. Оказывается, эти питомцы ели почти что угодно, хотя и предпочитали правосторонние белки и нуждались в некоторых легкодоступных микроэлементах. Они отличались невосприимчивостью к токсинам и не имели своих кишечных бактерий (как и сами Инвесторы – и на расы с бактериями они смотрели, будто на дикарей).

Роза смотрела, есть ли какие-то требования к воздуху, когда питомец соскочил с ее головы и начал кувыркаться на контрольной панели, чуть не отменив программу. Она шуганула его, стараясь найти что-нибудь членораздельное среди кластеров инопланетных графиков и исковерканного технического текста. И тут неожиданно Роза увидела нечто знакомое еще по старым временам, когда она занималась промышленным шпионажем: генетическую карту.

Роза нахмурилась. Похоже, она проскочила нужные разделы и добралась до какого-то совершенно другого исследования. Стала разбираться в данных и нашла трехмерную иллюстрацию какого-то фантастически сложного генетического конструкта с длинными спиральными цепями инопланетных генов, размеченных неестественными цветами. Цепочки генов обвивали длинные завитки или спикулы, радиально расходившиеся из плотного центрального узла. Новые цепочки туго свернутых спиралей соединялись завиток к завитку. Судя по всему, они запускали разные секции генетического материала от своих узлов, поскольку от активированных участков тянулись призрачные цепочки вторичных протеинов.

Паучья Роза улыбнулась. Несомненно, опытный генетик шейперов может извлечь из этих чертежей огромную прибыль. Ее веселило, что этого никогда не случится. Очевидно, это какой-то инопланетный промышленный генотип, поскольку материала в нем было куда больше, чем могло понадобиться любому живому существу.

Она знала, что сами Инвесторы никогда не занимались генетикой, и задумалась о том, какая из девятнадцати разумных рас создала эту штуку. Та могла появиться даже из-за пределов экономического мира Инвесторов – или же оказаться пережитком какой-нибудь вымершего вида.

Возможно, стоило удалить данные. Если Роза умрет, они могут попасть не в те руки. При мысли о смерти к ней начали подкрадываться первые тени глубокой депрессии. Размышляя над ситуацией, Паучья Роза позволила ощущению обрести силу. Инвесторы поступили беспечно, когда оставили ей эту информацию; или, возможно, они недооценивали генетические возможности сладкоречивых и харизматичных шейперов с их зрелищно накачанным IQ.

В голове как будто что-то пошатнулось. На головокружительное мгновение химически подавленные эмоции хлынули со всей своей подавленной мощью. Роза ощутила мучительную зависть к Инвесторам, к их тупой самоуверенности, позволяющей странствовать меж звездами, издеваясь над теми, кто якобы ниже их. Ей хотелось быть с ними. Ей хотелось подняться на борт волшебного корабля, чтобы кожу опалило чужеродное солнце где-нибудь в световых годах от человеческой слабости. Ей хотелось кричать и чувствовать себя, как кричала и чувствовала себя маленькая девочка сто девяносто три года назад на американских горках в Лос-Анджелесе, – кричать от чистой яркости чувства, она хотела, чтобы ее захлестнули эмоции, прямо как в объятиях ее мужа, ее мужчины – мертвого уже тридцать лет. Мертвого… Тридцать лет…

Паучья Роза дрожащими руками выдвинула ящик под контрольной панелью. Почувствовала слабую медицинскую вонь озона от стерилизатора. Не глядя убрала поблескивающие волосы с пластмассового клапана на голове, вдавила инжектор, вдохнула раз, закрыла глаза, вдохнула еще, убрала шприц. Глаза остекленели, пока она наполняла шприц заново и убирала в футляр на липучке, лежащий в ящике.

Роза подняла флакончик и посмотрела на него пустым взглядом. Оставалось еще много. Хватит на несколько месяцев, ничего синтезировать не нужно. Казалось, будто на мозг наступили. После смеси так было всегда. Роза выключила данные Инвесторов и рассеянно отправила в какой-то темный уголок компьютерной памяти. Питомец что-то пропел, сидя на лазерном интерфейсе, и начал чистить крылышко.

Скоро она опять стала собой. Улыбнулась. Эти внезапные приступы Роза считала естественными. Чтобы прекратить дрожь в руках, у нее был транквилизатор для орального применения, а от беспокойного живота – антациды.

Потом она играла со зверьком, пока тот не устал и не уснул. Четыре дня она аккуратно кормила его, внимательно следила за тем, чтобы он не переел – поскольку, как и его прообразы Инвесторы, это было жадное создание, и Паучиная Роза боялась, что оно сделает себе хуже. Даже несмотря на шершавую кожу и хладнокровность, она к нему привязалась. Когда ему надоедало клянчить еду, питомец часами играл с ниточкой или сидел у Розы на голове, глядя на экраны, пока она следила за своими горнодобывающими роботами на Кольцах.

На пятый день, проснувшись, Роза обнаружила, что он убил и съел четырех самых крупных и толстых тараканов. Преисполненная праведным гневом, который даже не стала заглушать, она начала искать его по всей капсуле.

Но не нашла. А через несколько часов под туалетом обнаружила кокон размером со зверька.

Он впал в какую-то спячку. Роза простила его за расправу над тараканами. Их все равно было просто заменить – и они конкурировали за ее внимание. В каком-то смысле ей это даже льстило. Но потом острый укол волнения затмил все чувства. Она внимательно осмотрела кокон. Тот был сделан из перекрывающих друг друга слоев какой-то хрупкой прозрачной субстанции – засохшей слизи? – которая легко крошилась под ногтями. Кокон оказался не идеальной круглой формы; виднелись бугорки, возможно, там торчали колени и локти. Роза сделала себе еще один укол.

Зверек целую неделю провел в спячке, и все это время Паучью Розу не отпускало острое беспокойство. Она изучала записи Инвесторов, но те оказались слишком загадочными для ее ограниченных знаний. Она хотя бы поняла, что питомец не умер – кокон оставался теплым, а бугорки иногда шевелились.

Когда зверек начал вырываться из кокона, она спала. Впрочем, Роза поставила мониторы, чтобы они ее предупредили, и поспешила к нему с первым же сигналом тревоги.

Кокон раскалывался. В хрупких пленках появилась прореха, а в кондиционированный воздух просочилась теплая животная вонь.