Как бы то ни было, хорошие новости, если это выражение тут применимо, заключались в том, что в принципе и реактор, и реактивный двигатель функционируют. Ларс доработал программы роботов, так что в бункеры попадало меньше камушков, и шнеки при включении двигателя в L1 клинило не так часто. «Вьи» с тех самых пор лазали по бункерам, отыскивали просочившиеся туда камушки и оттаскивали их подальше от шнеков. Поврежденный топливный стержень по меркам Старой Земли означал бы серьезную катастрофу, случись это на наземном реакторе. Здесь это было достаточно неприятно и уже повлекло за собой гибель нескольких человек. Однако все по-прежнему работало. Разумеется, экспедиции «Нового Кэйрда» предстояло теперь доставить радиационную катастрофу в самое сердце Облачного Ковчега – но, как только они приблизятся, реактор можно будет сбросить и он сгорит в атмосфере.

До того момента, когда Земля под ними вырастет до гигантских размеров, а поверхность осколка в надире запотеет и затуманится под действием излучаемого пылающим воздухом тепла – лед станет размякать, таять и испаряться, – оставалось сорок восемь часов плюс-минус несколько минут. В этот момент им предстоит поднять стержни поглотителей и снова запустить двигатель «Имира» на полную мощность. Сначала корабль надо будет развернуть, чтобы он летел «задом наперед», соплом по направлению движения. Сейчас им требовалась отрицательная дельта-вэ – не ускорение, а торможение.

Для разворотов на все космические корабли устанавливают маневровые двигатели, не настолько мощные, чтобы производить значительную дельту-вэ, но способные развернуть весь корабль в желаемом направлении, чтобы маршевый двигатель смотрел в нужную сторону. Как правило, маневровики более эффективны, если размещать их по «углам» аппарата, так что плечо приложения силы больше и корабль можно развернуть, словно монтировкой, посредством сравнительно небольшого импульса. Поскольку планировщики миссии «Имира» не знали, что именно обнаружится на Григге-Скьеллерупе, они загрузили на корабль модульные маневровые комплекты, каждый из которых по существу состоял из небольшого ракетного двигателя, топливного бака, беспроводной системы управления и арматуры для крепления на льду. Поспешное обследование самого «Имира» и записей, оставленных мертвым экипажем, установило, что Шон и его команда вмонтировали двигатели в лед там, где нужно: один комплекс на носу, соплами в четырех перпендикулярных направлениях, и еще четыре двигателя – вокруг торца.

Поскольку теперь к «Имиру» был пристыкован «Новый Кэйрд», его маршевый двигатель тоже мог использоваться при развороте. Однако подобный маневр – разворот на сто восемьдесят градусов, сравнительно несложный для небольшого аппарата наподобие капли – для объекта столь огромного и столь асимметричного, как «Имир», был сопряжен со всевозможными трудностями. Ожидая, что маневровые двигатели все же понадобятся, Дина еще «утром» отправила к ним роботов для инспекции, после чего Вячеславу пришлось залезть в скафандр и отправиться к одному из двигателей, где непонятно как пережало шланг топливопровода. И все равно осколок двигался так неуклюже, что один лишь разворот занял восемь часов с начала и до конца, и еще шесть часов ушли на то, чтобы добиться точной ориентации.

После чего Маркус объявил, что основания для их расчетов все равно неверны.

– Атмосфера слишком расширилась, – сказал он.

(Уже довольно долгое время Маркус в задумчивости изучал поступившую с «Иззи» череду мейлов.)

Дина почувствовала, что ее сердце пронзила ледяная игла. После всего, что случилось за последние два года, просто удивительно, что она сохранила возможность реагировать на плохие новости подобным образом. Похоже, в ней имелась встроенная психологическая программа, которую приводили в действие фразы наподобие «у мамы рак», «на шахте произошел взрыв» или той, что сейчас сказал Маркус.

С самых ранних дней планирования Облачного Ковчега было известно, что Каменный Ливень разогреет воздух – весь, по всему миру. Нагреваясь, воздух расширяется. Атмосфера может расшириться только в одном направлении: в космос. Следовательно, сопротивление, которое «Иззи» ощущает от остатков воздуха на привычной высоте в четыреста с чем-то километров, должно возрасти, когда атмосфера устремится вверх. На вопросы колоссальной важности: насколько прогреется воздух, как сильно расширится и как возрастет сопротивление – до начала Каменного Ливня ответить было попросту невозможно. Как любит говорить Дюб, эксперимент по разрушению Луны поставлен впервые. Оставалось лишь вести наблюдения и ждать. Именно этим они и занимались с того момента, как начался Каменный Ливень. Однако большую часть этого времени Маркус был занят другим и только сейчас смог переварить последние результаты.

Разумеется, для Облачного Ковчега имелись планы на самые разные случаи. В самом простом варианте, когда атмосфера расширялась не сильно и, соответственно, ее сопротивление не слишком увеличивалось, ничего особенного не требовалось. В более сложном варианте – очевидно, эксперимент пошел именно по этому пути – единственным выходом было поднять высоту орбиты всех имеющихся аппаратов, то есть «Иззи» и каждой капли. Дельта-вэ требовалась не такая уж большая: трехсот метров в секунду хватало, чтобы поднять орбиты чуть ли не вдвое и тем самым заведомо удалиться от опасной зоны. У каждой капли имелся собственный двигатель и достаточное для подобного маневра количество топлива. С «Иззи» все было чуть сложней. Если сбросить Амальтею, триста метров в секунду достигались довольно легко. Если же брать Амальтею с собой, требуемое количество топлива чудовищно возрастало. Фактически с осознанием этого факта и родилась стратегия «все бросить и бежать».

Итак, капли могли без труда уйти от уплотняющейся атмосферы, пусть даже временно бросив «Иззи», и перескочить на орбиту повыше. Проблему сопротивления воздуха это для них решало. Однако они теряли возможность укрываться за Амальтеей и становились мишенью для болидов. Масштабы урона при этом зависели от плотности и скорости камней на новой орбите, а также от распределения их размеров – иными словами, от еще одного комплекса вопросов колоссальной важности, ответов на которые нельзя было получить, пока не начнется Каменный Ливень и не станут поступать данные.

До сих пор скудость данных не позволяла прийти к определенному решению. Если не считать отдельных ярких исключений, число метеоритных ударов и ущерб от них были незначительны. Из этого вовсе не следовало, что так оно и останется. Белые Небеса были крайне изменчивым природным явлением. Скорость фрагментации болидов, резкий рост которой ознаменовал его начало, по-прежнему росла. Распределение камней по размерам и орбитальным параметрам будет меняться и дальше в течение тысячелетий. Можно наблюдать тенденции и строить предположения на их основе, но только до известного предела, за которым – лишь догадки.

В любом случае Маркус уже сделал ставку на гамбит, который они сейчас разыгрывали. Если он сработает и им удастся затормозить «Имир» для стыковки с «Иззи», станет возможна стратегия «долгой поездки», так что капли смогут забраться на безопасную высоту, укрываясь за металлом Амальтеи и льдом «Имира».

Единственная часть плана, которую Маркус, очевидно, до сих пор не принимал во внимание, заключалась в том, что атмосфера расширится слишком сильно.