и биться среди натянутых тросов. Каждый год Юнна проверяла лини и добавляла новые звенья к якорной цепи. Если сила ветра превышала норму, ставились новые, резервные тросы. Фрёкен молча стояли на берегу, смотрели на пляшущую лодку и возвращались обратно в дом.

Тем поздним вечером случилось нечто необычное, к ним явился посетитель. Он просто вошел, не произнося ни слова, в комнату. Он был очень молод и худ, но вид имел довольно грозный.

– Закрой дверь, – сказала Юнна. – Куда ты поставил лодку?

Он сделал неопределенный жест рукой и опустился на пол, обхватив руками голову.

– Ты вытащил ее?

Он не ответил. Юнна и Мари, взяв карманные фонарики, спустились вниз, к берегу, чтобы посмотреть. В воде лежала байдарка и билась о прибрежные камни. Старые фрёкен подняли ее повыше.

Когда они вернулись, их гость уже разложил свою мокрую одежду по всему полу и стоял, завернувшись в одеяло, у плиты.

– Так вот! – сказала Юнна. – Еще немного – и байдарка пошла бы ко дну. Ты что, ничуть не дорожишь своей лодкой?

– Извините! – сказал он. – Я, быть может, явился немного поздновато… Леннарт Огрен. Из Лувисы[106].

– Мари из Хельсинки! – представилась Мари. – Ты не слышал сводку погоды? – Она достала носки, куртку и брюки. – Леннарт, – сказала она, – ты можешь переодеться в прихожей.

Когда он закрыл дверь, Юнна сказала, что ей, мол, нечего снова с кем-то нянчиться, а Мари возразила:

– Ты о чем?! Я не хочу заболеть воспалением легких как раз тогда, когда мы собираем вещи, вот и все!

Леннарт вошел в комнату и сел на кровать; он впервые посмотрел на своих хозяек долгим оценивающим взглядом. В конце концов он вежливо объяснил, что им отнюдь не стоит рассматривать его поведение как сплошное безрассудство, но их можно понять.

Мари развесила его мокрую одежду над очагом; на красной рубашке была надпись: «I couldn’t care less»[107].

– Совершенно отчаянный!.. – сказала Юнна. – Чего ты, собственно говоря, добиваешься?..

Леннарт ответил:

– Я хочу умереть.

Он встал и начал быстро ходить взад-вперед по комнате, а некоторое время спустя произнес:

– Женщины!

– Что ты сказал? – спросила Юнна.

– Женщины! Что они, собственно говоря, хотят?

Вода вскипела, и Мари, наполнив его стакан, сказала, что он должен пить, пока не остыло.

– Точь-в-точь так, – воскликнул Леннарт, – как говорит моя мама! Что это? Пахнет как-то чудно.

– Это ром и вода, сахар, имбирь и масло. Это называется пиратский ром. Но масло не должно застыть, иначе на вид не будет так аппетитно.

Мари подложила дров в очаг и поставила вариться картошку.

– Еда! – сказал он. – Никакой еды мне не надо! Меньше всего еды…

– Хорошо, – согласилась Юнна, – мы уже поели.

– У меня болит спина. Наверное, что-то нервное.

– Ты слишком долго греб на байдарке. Мы уберем твое весло, чтобы его не сдуло ветром. А теперь сядь где-нибудь; комната становится совсем маленькой, если кто-то все время ходит взад-вперед.

– Извините! – сказал Леннарт, сев на кровать, и серьезно объяснил: – Ну, это… с женщинами… вам, возможно, не понять, что я имею в виду, вы прожили слишком долго и слишком спокойно, вы в этом не виноваты!

Мари спросила:

– Хочешь еще стаканчик?

– Можно, но лучше без масла. В общем, вы пытаетесь завладеть кем-то целиком и полностью, не оставляя ему ни капли свободы! Я понимаю, вы стараетесь сделать как лучше, особенно если у вас жизнь за плечами, но в любом случае вы не можете видеть вещи в истинном свете!

Юнна сказала:

– Единственное, что я могу видеть, – это как ты отправляешься отсюда восвояси со своей байдаркой!.. Что ты себе думаешь?

– Думаю умереть! – злобно произнес Леннарт. – Ведь я уже говорил вам!

Мари спросила:

– Но почему?

Юнна заметила, что Леннарт может взять и умереть завтра, если уж ему так хочется.

– Ты жестокая! – заявил он.

– Разумеется! Ты видишь берег. В окне горит свет, тебе совсем плохо. Люди пускают тебя в дом, и они еще жестоки, а как же?..

К их ужасу, Леннарт заплакал – мучительно и захлебываясь слезами.

Юнна шепнула Мари:

– Помоги ему! Я сказала глупость!

Мари села рядом с ним на кровать и стала ждать.

В конце концов он произнес:

– Вы хотите завладеть человеком! Залюбить до смерти!

– Конечно, я понимаю, – ответила Мари.

– Ничего ты не понимаешь! Почему вы не можете быть просто милыми, я имею в виду – держаться немного на расстоянии, так, чтобы с вами захотелось встретиться?

– Не выпить ли нам по чашечке кофе? – спросила Юнна.

– Тихо, Юнна, мы беседуем! Не надо с нами нянчиться!

Мари повернулась к Леннарту и сказала:

– Ты прав. Это твоя мама! Ведь так?

Он вскочил и воскликнул:

– Не вмешивай сюда мою маму!

– Пожалуйста, – сказала Мари, – хорошо, хорошо! Я собираюсь пойти лечь спать!

– Спи! – согласился Леннарт. – Ты думала о том, что люди третью часть своей жизни спят как ни в чем не бывало, попросту привыкают регулярно ложиться спать… Разве я не прав? Никакого любопытства, никакой фантазии! – Он положил руку на плечо Мари. – Погоди немного! – сказал он. – Я объясню одну вещь – человек… будто лодка, он отправляется куда-то туда, куда очень долго стремился и о чем тосковал. Быть может, это остров. Наконец он туда попадает. И именно тогда он стремится оттуда прочь – дальше, понимаешь… еще дальше! В неведомое!

– Вот еще! – сказала Юнна. – Хорошо, что ты не проехал дальше, ты мог причалить в Эстонии.

Ветер усилился и сорвал что-то за окном, сбросив к подножию горы, – видимо, это была байдарка.

Пришлось выйти и посмотреть, что с погодой. При свете фонарика они увидели: их лодка «Виктория» лежала совсем низко.

– Она справится! – решила Юнна.

– Нет! – сказал Леннарт. – Восточный линь слишком туго затянут.

– Вовсе нет!

– Лодку надо оттащить по меньшей мере сантиметров на двадцать, так, чтобы море не разбило ее. Я попробую?

– Нет! Оттащить ее… теперь не получится, поверь мне, я точно знаю. Но если хочешь, можешь спуститься вниз и проверить ватерлинию. Возьми дождевик в прихожей!

– Узнаю эти слова! – воскликнул Леннарт. – «Возьми дождевик, возьми теплые брюки, ты хорошо оделся? И не возвращайся домой слишком поздно!»

– Да, мой друг! Я тоже помню…

Ночь стала черной как уголь, хоть глаз выколи. Они видели, как лучик света от карманного фонарика спустился вниз, к подножию горы, и неподвижно остановился.

Мари спросила:

– Что нам с ним делать? Чего он хочет?

– Он сам не знает. Но он в отчаянии.

Когда Леннарт вернулся, Мари уже легла спать. Он сказал Юнне:

– Я никогда не видел такого красивого