Джо знал по опыту, что ничто так не помогает человеку встать на ноги, как война. Во всяком случае, свою удачу он приписывал войне. На заводе Миллингтона он сумел себя поставить, все там теперь его боятся, и Морган, и Ирвинг, даже этот старый упрямец Добби. Джо усмехнулся. Развалясь на стуле, он старательно снимал ленточку с гаванской сигары. Пускай себе эти проклятые спекулянты Стокс и Босток курят сигары с неснятыми ярлычками, он получше их знает правила хорошего тона. Улыбка Джо стала мечтательной. Но вдруг он выпрямился и закивал с усиленной приветливостью, увидев подходившего к нему Джима Моусона. Он так и рассчитывал, что Моусон, который по воскресеньям всегда обедал дома, зайдёт сюда часам к двум.

Джим неторопливо пробирался через переполненный людьми зал к столику Джо. Его глаза из-под тяжёлых век поднялись на Джо, молча кивнувшего в ответ: так здороваются люди, понимающие друг друга. Некоторое время Моусон с скучающим видом оглядывал ресторанный зал.

— Виски, Джим? — предложил, наконец, Джо.

Джим отрицательно покачал головой и зевнул. Снова пауза.

— Как дела на заводе?

— Недурны, — Джо с небрежным видом вынул из жилетного кармана исписанный клочок бумаги. — За последнюю неделю выпустили двести тонн шрапнели, десять тысяч бомб Миллса, тысячу гранат и тысячу пятьсот восемнадцатифунтовок.

— Господи Иисусе, — сказал Джим равнодушно, доставая из стеклянной вазочки зубочистку, — да этак вы один собственными скромными силами ликвидируете проклятую войну, Джо, если не будете осторожнее!

Джо хитро усмехнулся.

— Не беспокойтесь, Джим. Некоторые из этих бомб таковы, что ими не расколоть и кокосового ореха. Никогда ещё я не видел столько раковин[23]в отливке, сколько их было на этой неделе. В этом виноват чугун, который вы нам последний раз доставили, Джим. Безобразие! Половина оболочек вышла похожей на швейцарский сыр. Все эти снаряды не взорвутся. Нам пришлось замазывать дыры и наложить два слоя краски.

— Ах! — вздохнул Джим. — Так они, пожалуй, не угодят в цель, а?

— Нет, конечно. Чёрт бы вас побрал, Джим! Они, верно, будут лететь не туда, куда надо, если вообще вылетят из жерла.

— Жаль, — посочувствовал Джим, усердно работая зубочисткой. Затем спросил: — Сколько вы можете взять на этой неделе?

Склонив голову набок, Джо делал вид, что подсчитывает в уме:

— Пожалуй, пришлите мне сто пятьдесят тонн.

Моусон кивнул головой.

— И вот что, Джим, — продолжал Джо. — В фактуре укажите на этот раз триста пятьдесят тонн. Мне надоело вертеться из-за какой-нибудь лишней сотняги.

Загадочный взгляд Джима, казалось, вопрошал, не опасно ли это.

— Не следует слишком спешить, — сказал он, наконец, серьёзным тоном. — Не забывайте о Добби.

— А, что там! К нему поступит фактура, и он не будет знать, сколько мы израсходовали чугуна в литейной. Если только его чёртовы цифры сходятся, он уверен, что весь выпуск продукции у него как на ладони.

Джо говорил, пожалуй, с некоторой излишней горячностью; его первые вкрадчивые попытки подкупить Добби, угловатого, чопорного педанта в пенсне, потерпели полную неудачу. Но, к счастью, Добби и в тех случаях, когда он вмешивался, легко было провести. Всё его внимание было сосредоточено на точности и аккуратности ведомостей. Практическая же сторона дела оставалась ему совершенно неизвестной. Вот уже несколько месяцев Джо в компании с Моусоном проделывал разные ловкие махинации. Сегодня, например, он заказал ему сто пятьдесят тонн железного лома, но в счёте, правильность которого он удостоверит своей подписью, будет указано триста пятьдесят тонн. Добби уплатит за триста пятьдесят тонн, а Моусон и Джо поделят поровну деньги за двести тонн по семи фунтов за топну. Пустяковый заработок — всего каких-нибудь тысяча четыреста фунтов! Это только второстепенный доход в совместной деятельности Джима и Джо. Тем не менее достаточный, чтобы смиренно благодарить бога за дары войны.

Закончив деловые переговоры к общему удовольствию, Моусон откинулся на стуле, любовно поглаживая себя по животу. Наступило молчание.

— Ага, вот они оба идут сюда, — объявил, наконец, Джим.

Стокс и Босток встали, перешли зал и остановились у их столика. Оба раскраснелись от еды и водки, были веселы, но держали себя важно. Стокс протянул Джо и Моусону свой портсигар. Когда Джо, отложив уже наполовину выкуренную гаванну, нагнулся, выбирая, над оправленным в золото портсигаром из крокодиловой кожи, Стокс сказал с совершенно излишним подмигиванием:

— Нечего вам их обнюхивать, они мне стоят по полдоллара штука.

— Цены не на шутку поднялись, чёрт возьми, — с напыщенным видом вставил Босток. Он выпил только четыре порции бренди. Немного пошатывался, но сохранял приличную серьёзность. — Известно вам, что одно дрянное яйцо стоит пять пенсов?

— Ну, вам-то это по средствам, — заметил Джо.

— Я лично яиц не ем, — возразил Босток. — Яйца вредны для печени, и кроме того я слишком занят. Я покупаю сейчас чертовски большой дом в Кентоне; и жена моя и дочка этого хотят. О женщины, женщины!.. Но я хотел сказать вот что: как же, чёрт возьми, сможет ещё продолжаться война, если яйцо стоит пять пенсов?

Моусон, обрезая сигары, вставил:

— А вы себя застрахуйте. Я тоже так сделал. Накиньте пятнадцать процентов на тот случай, если война окончится в этом году. Это имеет смысл.

Босток возразил благоразумно:

— Я говорю о яйцах, Джим.

Стокс подмигнул Джо и спросил:

— Почему курица переходит дорогу?

Босток посмотрел на Стокса и сказал важно:

— Дурак!

— Сам дурак, — отвечал Стокс, любовно прислоняясь к плечу Бостока.

Джо и Моусон невольно обменялись быстрым взглядом, выражавшим презрение к этой паре: «Стокс и Босток не умеют обращаться с деньгами, они хвастуны, такие долго не продержатся, не сегодня-завтра вылетят в трубу». Джо был чрезвычайно польщён этим молчаливым единомыслием между ним и Моусоном, его уважение к себе возросло. Он испытывал теперь почти пренебрежение к Стоксу и Бостоку, чувствовал себя выше их обоих. Он с видом превосходства посасывал сигару и холодно и насмешливо пыхтел, выпуская дым.

— Куда вы собираетесь, Джим? — любезно осведомился Стокс у Моусона.

Моусон вопросительно взглянул на Джо.

— Пойдём в «Каунти», я полагаю.

— Это и нам подходит, — сказал Босток. — Идём в клуб все вместе.

Джо и Моусон встали, и вся компания направилась к двери. Рассыльная, стоявшая у дверей, услужливо распахнула их перед четвёркой торжествующих самцов, великолепно откормленных и одетых, перед этими хозяевами вселенной. Внушительное зрелище представляла их группа на ступенях Центральной гостиницы. Джо стоял немного позади, поправляя своё синее шёлковое кашне.