— Она посчитала, что ее жизнь — малая плата за то, что мир будет спасен от моих амбиций. Даже зная, что ты и все ее близкие… будут сломлены.

— Докажи это, или я размажу тебя на месте. Не пощажу.

Запустив руку на пояс за спиной, Пандора вытащила… «Милосердие». Маленький меч Андромеды, залитый кровью. Пандора метнула его на землю, и Фауст, сделав несколько шагов вперед, подобрал его с земли, внимательно осматривая.

— Это ничего не значит, — отмахнулся он. — Это может быть чья угодно кровь.

— Чья же, Фауст?.. — тихо спросила Пандора, сама, в каком-то смысле, не желая это продолжать. — Думаешь, она ударила Винтера? Под голубым покровом скрывается красный металл, чудовищное нечто, что отнимает у людей возможность творить магию… и я, как видишь, все еще творю.

Фауст замер, уставившись взглядом в меч в его руках. Да, это был точно меч Андромеды, он мог узнать его из тысячи, ведь так часто ухаживал за ним. Каждая царапинка на нем, каждый скол… он помнил почти их все. И кровь, что все еще была на холодном лезвии меча… не принадлежала чудовищу.

Ее запах, ее вид… эта кровь была знакома ему. И, что самое ужасное, глядя на нее… он чувствовал связь. Ту самую связь, которую он чувствует к Андромеде. Магический ритуал, коалесценцию, что некогда связала их жизни и магический потенциал.

— Перестань отрицать очевидное, и взгляни правде в глаза, Фауст.

Громкий, нарастающий шум застыл в ушах Фауста. Он пошатнулся на месте, мир в его глазах замерцал… прекрасный голубой медленно перерос в тоскливый серый, давая ясно ему понять, что он перестал видеть цвета.

Потерянные цвета тут же вернулись, но в виде ужасной ряби, которая напоминала ему моменты, когда он ударялся головой. Шум и рябь бесконечно долго усиливались, и совсем скоро его дыхание сбилось: в легкие перестал поступать воздух, а в сердце появилась продолжительная, колкая боль, несравнимая с тем, что он ощутил минутой ранее.

Пандора сама спровоцировала это, но даже ей было не по себе наблюдать за тем, как Фауст рассыпается на ее глазах. Он еще раз пошатнулся назад, выронив меч на землю; погребая его под снегом руин небесного города.

Скинув шлем, Фауст схватился за голову. Наконец, из его глаз полились слезы: он даже не понимал этого, но из него полилось столько слез, сколько не лилось из него за всю жизнь. Он не мог сдержаться, ведь прямо сейчас, в его сознании просто не было такого механизма. Он не знал, что ему делать. Еще немного, и…

Вдруг, все прекратилось.

Он обрел ясность ума.

— Ты пришла, чтобы использовать меня вместо Андромеды, не так ли?

Его голос был подозрительно спокойным для человека, который был в шаге от того, чтобы потерять рассудок.

Пандора ничего не ответила. Даже не встретилась с ним взглядом.

Фауст сделал шаг вперед, подойдя к месту, где он бросил шлем. Нагнувшись, он подобрал его, выставив перед собой. Шлем выглядел достаточно потрепанным, но учитывая, через что им пришлось пройти, это не было удивительным. Сказать по правде, его сейчас волновал лишь подтекст: этот шлем подарил ему отец Андромеды, как и остальной доспех. Подобно уничтоженному «Разрубателю», он — его дорогой подарок. Но сейчас, как бы грустно это ни было, он не имел значения. Меньше всего в жизни, ему бы теперь хотелось встретиться с отцом Андромеды. Он не сможет сказать ему.

— Андромеда подарила мне смысл жизни своим присутствием. Лишь благодаря ей, я смог испытать настоящее счастье, и теперь, когда ее нет, мир для меня теряет какой-либо смысл. Я не хочу искать что-то новое.

— Получив силу Астрала, я смогу все исправить, Фауст, — заверила его Пандора. — Я знаю, это больно, но все это ради лучшего будущего.

— Нет, ты не знаешь, — спокойно ответил Фауст, выбросив свой шлем в сторону. — Никто из вас не знает, что я чувствую. И никто никогда не знал.

Руки Фауста изменились: сталь его доспеха неестественно выгнулась, как живой организм. И без того острые перчатки Фауста превратились в настоящие когти, подобные тем, что находятся на лапах у хищных существ.

— Но ты узнаешь. Скоро.

Закрыв свое лицо руками, Фауст медленно провел ладонями вниз, буквально сдирая со своего лица кожу когтями перчаток. Боль, которую он ощущал, была весомой и чрезвычайно реальной, но в данный момент она казалась ему абсолютно незначительной.

Вопреки всему, за кожей не было человеческой плоти, а лишь густая, беспросветно темная дымка. Концентрация магической энергии, заменяющая собой его естество как человеческой особи: то, во что он превращался, определенно не подходило под значение человека.

— Не будет никакого лучшего будущего. Я не позволю ему случиться.

Глаза Фауста вновь стали целыми, но у него не было ни радужки, ни зрачков: лишь сплошная чернота, на фоне все так же горящего красного.

Пандора испугалась его взгляда. Если ей и доводилось видеть что-то подобное, то она забыла это очень давно. Даже взгляды самых зловещих демонов были не такими ужасающими, каким был взгляд Фауста сейчас.

Пандора схватилась за меч двумя руками и вжалась ногами в землю. Она была готова принять удар, какой бы он ни был. По крайней мере, она так считала.

Разогнавшись, Фауст рванул вперед с нечеловеческой скоростью, разрывая не только воздух, но и саму материю за его спиной. Реальность за ним треснула, как стекло, окрашивая мир в кошмарные, инфернально-красные цвета.

Пандоре довелось насладится этим зрелищем всего на момент, ведь сразу за этим она почувствовала его приближение: почувствовала, как когти Фауста впиваются в ее тело, разрывая металл ее доспеха и заодно ее плоть.

Схватив Пандору, почти обняв ее, Фауст прыгнул вверх. Он прыгнул так высоко, что любая птица позавидовала бы тому, как высоко он смог забраться. Они пролетели вместе над облаками, забираясь все выше, до тех пор, пока пространство вокруг них не померкло, знаменуя, что Фауст приблизился к звездам слишком сильно, — еще немного, и они оба не смогут дышать. Фауста, впрочем, этот факт не так уж и сильно волновал.

Опустив взгляд, Пандора увидела, как кошмарные искажения разрывают не только облака, и само небо под ее ногами. Эта деталь казалась ей даже страшнее того факта, что причина таких искажения была прямо перед ней. Эта «причина» удерживала ее в своих руках, впившись когтями в ее плоть.

Перевернув Пандору под себя, Фауст ударился об нее всем своим весом, оттолкнувшись от воздуха, и они вместе полетели вниз, как снаряд, выпущенный