известна тайна Милкота, и кузен воспользовался ею, чтобы шантажом заставить секретаря лорда Кларендона заманить Кэт в ловушку.

После разговора с Марвудом Кэт так боялась опоздать, что всю дорогу почти бежала: сначала по Стрэнду, потом с Чаринг-Кросс на Пикадилли до Кларендон-хауса. Темнело. Никто не видел, как Кэт вошла в сад: к тому времени садовники уже закончили работу.

Павильон был не заперт. Не дожидаясь приглашения, Кэт вошла внутрь, закрыла за собой дверь и позвала господина Милкота. В ответ из подвальной кухни донесся мужской голос. Кэт спустилась по лестнице. Дверь была открыта. На каминной полке горел фонарь. По стенам подвала плясали тени.

– Сэр!

Кэт вошла в помещение, и дверь тут же захлопнулась у нее за спиной.

– Ах ты тварь, – произнес мужской голос. – Грязное противоестественное отродье. Чертова подстилка.

Кэт развернулась. Прислонившись к двери, стоял Эдвард. В руке он держал шпагу. Из-за повязки на глазу он напоминал причудливое существо из ночного кошмара – наполовину чудовище, наполовину паяц.

– Кричи сколько хочешь, – продолжил кузен. – Никто не услышит. В такой поздний час в саду ни души.

Кэт попятилась, нащупывая нож. Но оружие проткнуло ткань и застряло поперек кармана. Девушка отчаянно дергала рукоятку, но никак не могла высвободить клинок.

Эдвард медленно приближался, наконечник его шпаги подрагивал в воздухе, а узкие ножны покачивались у него на поясе. Эдвард выглядел крупнее, чем она помнила, он отяжелел и обрюзг. Кэт вспомнила, как он навалился на нее всем своим весом. Его вонь. И боль.

Не сводя глаз с Эдварда, Кэт шаг за шагом пятилась от него вглубь подвала. Напротив колодца высилась гора досок – часть разобранных лесов, которые работники использовали, когда клали свежий раствор в шахте колодца. В углу Кэт заметила лебедку. К сожалению, инструментов в подвале не осталось – работники унесли все до единого.

Плечо Кэт коснулось стены. Дальше отступать некуда.

Эдвард рассмеялся:

– Теперь ты от меня никуда не денешься.

– Разве мало зла ты мне причинил? – спросила Кэт.

Ее голос прозвучал чуть громче шепота.

– За то, что ты на меня напала, я мог бы обвинить тебя в покушении на мою жизнь, – продолжил Эдвард, будто не услышав. – И добиться, чтобы тебя повесили. Но тогда все пойдет законным порядком, а какое от этого удовольствие? Права на месть заслуживаю я, а не судьи. – Он дотронулся до повязки на глазу. – В Библии сказано: око за око.

Кэт водила рукой по стене, надеясь нащупать свободный кирпич, которым можно воспользоваться как оружием. Надеяться оставалось только на чудо.

– Пожалуй, задеру-ка я сначала твою юбку и преподам тебе тот же урок, что и в прошлый раз. С тех пор ты созрела еще больше, кузина, самое время собирать урожай.

Кэт похолодела, ее замутило от страха. Ее левая рука почувствовала дуновение воздуха. Кэт стояла возле камина, над которым тянулась каминная полка.

От наконечника шпаги ее отделяло не больше ярда.

– А когда доведу дело до конца, выброшу твои бренные останки в колодец. Для тебя это большая честь, кузина. Говорят, здешняя вода самая чистая в Лондоне. Да только ты ее быстро отравишь своими миазмами.

Времени на раздумья не было, нужно было действовать. Кэт потянулась к полке, и ее рука задела фонарь. Просунув пальцы между ним и стеной, девушка со всей силы запустила фонарь в Эдварда.

Сделанный из кованого железа, фонарь оказался тяжелее, чем рассчитывала Кэт. Девушка надеялась добросить фонарь до кузена, но вместо этого он с грохотом упал на каменную плиту у ног Эдварда. Однако, следя за полетом фонаря, кузен на секунду отвлекся. Эдвард опустил шпагу и отступил на шаг.

Свеча погасла.

Но еще до этого прижавшаяся к стене Кэт стала отползать от камина в дальний угол за колодцем. В подвале воцарилась почти кромешная тьма, но память подсказывала ей, в каком направлении двигаться. Там и доски, и лебедка. Может быть, она найдет, чем обороняться. Или…

Но добраться до угла Кэт не успела. Эдвард быстро пришел в себя. Он бросился к девушке, отрезая ей путь к отступлению. В темноте его лицо казалось лишь тенью. Он отступил на шаг, готовясь сделать выпад по всем правилам фехтования. С утробным хрюканьем Эдвард рванулся вперед, нацелив наконечник ей в плечо.

– Черт…

Но прежде чем ругательство сорвалось с его губ, кузен резко умолк. Пока Кэт пыталась увернуться от смертоносного клинка, Эдвард вдруг завалился вперед. Шпага со звоном упала на каменный пол. Раздался треск: голова Эдварда ударилась о парапет колодца. И – о чудо! – кузен исчез.

Кэт испытывала своего рода извращенную гордость из-за того, что сказала чистую правду, когда Марвуд завел речь о смерти Эдварда. «Я к нему и пальцем не притрагивалась, – ответила Кэт Марвуду. – Клянусь Богом, это истинная правда». Но, кроме гордости, она почувствовала облегчение: почему-то Кэт не хотелось ему лгать.

После того как Эдвард скрылся из виду, раздался крик, потом бурный плеск. Цилиндрическая шахта колодца усиливала и искажала эти звуки. Дрожащая Кэт опустилась на колени у края и устремила взгляд вниз, в непроглядную черноту.

– Помоги, – взмолился Эдвард тоненьким, женским голоском. – Ради…

Некоторое время он барахтался в воде, но постепенно плеск стих, и вот Кэт слышала только собственное дыхание.

Девушка отползла от колодца и встала. Ее руки и ноги тряслись, совсем как у Хэксби, когда у него случались приступы дрожи.

Кэт понимала, что должна уходить, пока ее никто здесь не увидел. Главное, чтобы в подвале все было так же, как в тот момент, когда Хэксби запирал павильон. Кэт выглянула в ближайшее окно. Почти совсем стемнело. Обдумывать свои действия было некогда. Когда сгустятся сумерки, в сад выпустят мастифов.

Кэт задела ногой валявшийся на полу предмет. Опустив взгляд, она с трудом различила очертания фонаря. Кэт подняла его. Фонарь был еще теплым. Кэт зашвырнула его в колодец. Когда фонарь упал в воду, раздался плеск. Опустившись на корточки возле деревянной крышки, девушка попыталась подтащить ее к колодцу. Но крышка оказалась слишком тяжелой. Мышцу в спине пронзила острая боль.

Вдруг Кэт охватила неуправляемая паника. Придется оставить крышку на прежнем месте. Ей ничего не остается, кроме как спасаться бегством.

Тут дверь со скрипом открылась, возвращая Кэт из прошлого в настоящее. Она в доме на Генриетта-стрит, и сегодня ее первая брачная ночь.

Шаркая, Хэксби вышел из уборной и направился в сторону кровати. Подойдя ближе, он произнес:

– Ах! Я рад, что ты еще не спишь.

Хэксби отдернул одеяло. Кэт лежала на спине, сдвинув ноги и вытянув руки вдоль