Лейтенанта доставили в Москву, поместили во Внутреннюю тюрьму, где его дважды, и весьма обстоятельно, в марте 1943 года допрашивал полковник Коротков.

Эту фамилию — Раубаль — Александр Михайлович, разумеется, знал, будучи признанным специалистом по нацистской Германии. Из всех своих довольно многочисленных родственников Гитлер был привязан лишь к своей сводной сестре Ангеле, которая одно время, еще до прихода его к власти, была кем-то вроде домохозяйки в мюнхенской квартире фюрера. У нее было двое детей: уже названный Лео и дочь Ангела, сокращенно Гели.

Хорошенькая девушка, и это вовсе не сплетни и досужие слухи, была на протяжении нескольких лет любовницей своего дяди! В сентябре 1931 года при невыясненных по сей день обстоятельствах девушка застрелилась в мюнхенской квартире Гитлера.

Протоколы обоих допросов Раубаля сохранились. Кроме того, по заданию Короткова лейтенант в камере написал подробную справку о родственниках Гитлера, его привычках, распорядке дня, круге интересов. Кроме того, Раубаль дал характеристику многим людям из ближайшего окружения фюрера, выделил степень их влияния на Гитлера. Информацию, полученную от Лео Раубаля, Коротков незамедлительно в письменной форме докладывал непосредственно наркому Меркулову.

По мнению автора, эти материалы были важны руководству наркомата, поскольку еще не был отменен Сталиным план физического уничтожения Гитлера.

Впоследствии, в конце войны и первые месяцы после ее окончания, эти сведения пригодились, когда некоторые лица, упомянутые в справке Раубаля, оказались в советском плену.

По роду своих служебных обязанностей лейтенант Лео Раубаль до своего пленения вряд ли сделал хоть один выстрел. Однако в 1949 году он был осужден на 25 лет лагерей как… военный преступник! По сталинской логике, преступлением являлось уже само родство с фюрером. Так, в тюрьме умерла простая австрийская крестьянка, которая, хоть и приходилась Гитлеру то ли двоюродной, то ли троюродной сестрой, но никогда в жизни его даже не видела!

Лео Раубалю все же повезло. Он выжил в лагере и в 1955 году, после визита в Москву канцлера ФРГ Аденауэра, был в числе нескольких сот осужденных за военные преступления немецких генералов и офицеров освобожден и вернулся на родину. Дальнейшая его судьба автору неизвестна.

К работе на советскую разведку были привлечены, возможно, сотни солдат и офицеров из числа пленных, ничтожно малое количество из миллионного к концу войны контингента лагерей.

Александр Коротков с самого начала понимал, что некоторые, пусть немногие пленные, ставшие сознательными антифашистами, тем более перебежчики, после соответствующей проверки и подготовки могут стать даже лучшими разведчиками, нежели политэмигранты. Последние совсем или почти совсем не знали реальной жизни в нацистской Германии военного времени, поскольку были давно оторваны от родины. Многие из них не служили в армии или служили давно, не представляли порядков в вермахте, взаимоотношений между военнослужащими, специфической армейской среды. Наконец, едва ли не все эмигранты числились в розыскных книгах гестапо, спецслужбы располагали их фотографиями или приметами, установили жесткий, хотя и неприметный контроль за родственниками и близкими друзьями.

За период войны в ближние и дальние тылы германской армии, а также в саму Германию и союзные либо оккупированные ею страны были заброшены сотни разведчиков из числа вчерашних солдат и офицеров вермахта. Их вклад в разгром нацизма, у кого больший, у кого меньший, несомненен. История одного такого немца воистину удивительна, ибо он участвовал во взятии Берлина.

Его звали Хайнц Мюллер. Унтер-офицер. Принадлежал к числу так называемых «непрозрачных немцев» (не правда ли, очень выразительный термин, придуманный в гестапо для неблагонадежных фольксдойче, то есть соотечественников). Таких обычно на фронт не посылали, оставляли служить в тыловых частях. Поэтому, авиамеханик Мюллер попал на фронт лишь в конце 1943 года, когда ему было уже двадцать восемь лет. Улыбчивый блондин с добрыми глазами принимал участие в антифашистском движении в Самарской области. Несколько раз подвергался арестам, последний завершился двухлетним заключением в концлагере.

После призыва в люфтваффе Мюллера направили в школу авиамехаников в Австрию, потом к месту службы во Францию. В ноябре 1943 года его перевели в Одессу, в 1-ю военно-транспортную воздушную эскадру. Самолеты эскадры «Ю-52» снабжали боеприпасами и продовольствием уже отрезанные Красной Армией части вермахта в Крыму и районе Николаева.

4 января 1944 года на обратном пути из Крыма в Одессу бортмеханик Мюллер, угрожая оружием, заставил пилотов транспортного «юнкерса» с бортовым номером НХ-АП изменить курс и совершить посадку на территории, уже освобожденной советскими войсками. Первому же подоспевшему капитану Красной Армии Мюллер протянул пять пистолетов собственный и четыре отобранных у членов экипажа, свои документы и… справку о пребывании в концлагере Дахау.

В штабе истребительной авиачасти Мюллер дал подробную информацию о своей эскадре а также о блокированной в Крыму 17-й немецкой армии.

Потом была Москва, Красногорск, лагерь 27/I, Центральная антифашистская школа. В августе 1944 года Мюллер был официально освобожден из плена. Его привезли в Москву и поселили на одной из конспиративных квартир, которыми располагал отдел полковника Короткова.

Личные данные Мюллера, черты его характера, убежденный антифашизм, наконец, военная профессия, сразу подсказали Короткову, в каком качестве возможна заброска Мюллера во вражеский тыл, причем непосредственно в Германию, а еще точнее, — в Берлин.

Для дальнейшей подготовки Мюллера и его напарника по будущему заданию Пауля Лампе перевезли в подмосковный дачный поселок Быково по Московско-Рязанской железной дороге. Имена им для удобства оставили собственные. Мюллеру присвоили псевдоним «Мельник» (собственно, перевод его фамилии с немецкого на русский язык) и личный номер 70860.

Окончательное боевое задание напарники получили в октябре 1944 года. Им предстояло проникнуть в столицу «третьего рейха», определить значение и местонахождение важного засекреченного учреждения, интересовавшего советскую разведку, а также совершить уже по своему усмотрению несколько боевых операций. С этой целью их снабдили взрывчаткой и взрывателями с часовым механизмом. Первую явку им назначили на квартире супругов Карла и Гертруды, давних советских агентов, проживавших на Франкфуртер-аллее.

В Берлин разведчики добирались сложным и долгим маршрутом. Вначале их сбросили с парашютами в условленное место за линией фронта. Тут их встретили партизаны и вывели к станции железной дороги. Им пришлось на поездах пересечь две границы, в том числе югославскую. (Этот путь выбрал сам Коротков. В сражающейся Югославии, частично уже освобожденной, частично еще оккупированной, он бывал не раз и сам, передавая маршалу Тито послания и иные документы советского руководства.) Путь были окольный, но себя оправдал, поскольку немецкие спецслужбы менее всего могли предположить, что его используют советские разведчики, пробирающиеся в Берлин.