Суслопаров немедленно отправил радиошифрограмму. Но Москва молчала. Меж тем время перевалило за полночь, подступал час подписания документа. И тогда генерал Суслопаров решился на акт высочайшего гражданского мужества, что могло ему по тогдашним нравам стоить головы. Он подписал документ, однако по его предложению Эйзенхауэр и представители других союзных держав согласились сделать к тексту следующее примечание: «Это соглашение о капитуляции не следует рассматривать как окончательное. Оно будет заменено общим договором о капитуляции с Объединенными Нациями Германии и вермахта».

Акт был подписан в таком виде, о чем генерал Суслопаров отправил тут же рапорт в Москву. И только тогда из Москвы пришла депеша: никаких документов не подписывать!

Дениц воспользовался этой отсрочкой (поскольку акт не являлся окончательным), чтобы приказать войскам на Восточном фронте еще двое суток продолжать бои против Красной Армии. Никому не нужное упрямство Сталина (по его распоряжению маршал Жуков мог спокойно долететь из Берлина до Реймса за два часа) стало жизни по меньшей мере нескольким сотням советских солдат. И немецких тоже. Лишнее подтверждение того, что никакие жертвы не могли для вождя перевесить соображения престижа.

Весь день 7 мая между СССР и союзниками шли интенсивные переговоры, они завершились согласием подписать 8 мая в Берлине Акт о безоговорочной капитуляции. Гроссадмиралу Деницу было предписано незамедлительно направить в Берлин из Фленсбурга командующих тремя родами вооруженных сил с полномочиями подписать данный окончательный документ.

В конечном счете, немецкую делегацию составили генерал-фельдмаршал Вильгельм Кейтель от сухопутных сил, генерал-полковник авиации Ганс Юрген Штумпф от люфтваффе и адмирал Ганс Георг фон Фридебург от кригсмарине. Вместе с ними в Берлин прилетели их помощники, эксперты и адъютанты.

Во всем огромном городе отыскали один-единственный уцелевший зал, хоть сколько-нибудь подходящий для проведения в нем столь важной церемонии, на которой должны были присутствовать многие десятки людей, включая корреспондентов, фотографов, а также кинооператоров союзных и прочих держав. В зале столов бывшего военно-инженерного училища на Цвилизерштрассе в Карлсхорсте, где предполагалась встреча, немедленно начались соответствующие работы силами военных строителей и инженеров, спешно приводилась в порядок и прилегающая территория.

Заместитель наркома НКВД СССР комиссар госбезопасности второго ранга Иван Серов поручил полковнику Александру Короткову возглавить группу офицеров по обеспечению безопасности немецкой делегации. Он, то есть полковник Коротков, должен был проинструктировать немецких генералов и адмиралов, как будет проходить церемония и сопровождать их безотлучно, как во время подписания Акта, так и до самого отлета из Берлина.

Времени в распоряжении Короткова были считанные часы. И все же он успел подготовить к размещению германских представителей небольшую виллу напротив здания военно-инженерного училища.

Во второй половине дня 8 мая транспортный самолет из Фленсбурга приземлился на берлинском аэродроме Темпельхоф. К этому времени солдаты едва успели очистить летное поле от обломков разбитых, частично сгоревших бомбардировщиков и истребителей люфтваффе. Самолет с немцами умышленно посадили последним — перед ним приземлились аэропланы с делегациями союзников, их встречали с почетным караулом и оркестром.

Самолет с Кейтелем поджидали только полковник Коротков и несколько его коллег. Козырнув, Коротков представился спустившемуся первым по трапу Кейтелю, как офицер штаба маршала Жукова. Невольно обратил внимание на длинный круглый футляр в руке Кейтеля, вроде тех, в каких хранят чертежи и географические карты, но изготовленный не из дерматина, а из натуральной кожи. Потом понял, что Кейтель для такой отнюдь не самой почетной для него церемонии, как подписание Акта о капитуляции, привез с собой… фельдмаршальский жезл!

Перед Фридрихштрассе кортежу машин с немецкой делегацией преградила колонна оборванных, безмерно усталых, похоже, безразличных ко всему на свете, включая собственную судьбу, военнопленных. Никто из них, ни солдаты, ни офицеры, не обратил ни малейшего внимания, на сидевшего в передней машине генерал-фельдмаршал, которого все знали в лицо. Вид пленных произвел на членов немецкой делегации самое удручающее впечатление. Кейтель как-то съежился. Особенно подавленно выглядел адмирал фон Фридебург, последние два года командовавший германским подводным флотом и уже целую неделю являющийся, хоть и номинально, главнокомандующим всеми военно-морскими силами Германии. Коротков нисколько не удивился, когда узнал, что 23 мая при аресте «правительства» Деница фон Фридебург покончил жизнь самоубийством.

Подписание Акта о безоговорочной капитуляции Германии описано тысячекратно, весь мир обошли тысячи фотографий и кадров кинохроники, запечатлевшие это событие, одно из самых знаменательных в истории бурного, богатого на кровавые трагедии уходящего двадцатого века. На многих из этих фотографий и кинокадров за плечом немецкого генерал-фельдмаршала присутствует моложавый советский полковник в повседневном кителе, с характерным ниспадающим чубом — Александр Коротков. Хотя в подписи ни к одному из этих снимков его фамилия не названа.

Ровно в полночь с 8 на 9 мая истек 1418-й день Великой Отечественной войны. Ровно в полночь с 8 на 9 мая началась процедура подписания Акта о капитуляции.

На сорок третьей минуте 9 мая 1945 года Маршал Советского Союза Георгий Жуков сообщает:

— Немецкая делегация может быть свободна.

В семь часов утра 9 мая 1945 года Кейтель, Штумпф, фон Фридебург и сопровождающие их лица вылетели из Берлина…

Полковник Александр Коротков снова мог приступить к исполнению своих прямых обязанностей. Уже не столь интересных для мировой истории, но не менее важных для нашей страны.

Официально и, как тогда полагали, окончательно, вопросы послевоенного устройства Германии были определены на Потсдамской конференции глав СССР, США и Великобритании 17 июля — 2 августа 1945 года. Уже по неслыханной продолжительности встречи на высшем уровне — свыше двух недель — явствует, что переговоры проходили многотрудно. Ситуация для советской стороны осложнялась и тем, что США теперь представлял не Франклин Делано Рузвельт[137], к которому Иосиф Сталин относился с большим уважением, а занявшиий его пост вице-президент Гарри Трумэн, а Уинстона Черчилля в разгар конференции сменил, в результате парламентских выборов в Англии, на которых победу одержали лейбористы, новый премьер-министр Клемент Эттли. Оба западных руководителя относились к Советскому Союзу более чем прохладно. Решающая роль нашей страны в разгроме гитлеровской Германии теперь, спустя три месяца после Победы, для них ничего не значила.

Как известно, Германия была поделена на четыре оккупационные зоны: свой «кусок пирога» решили предоставить и Франции.