Последний спор в Ирландии касался королевства Ленстер.

Уже некоторое время древняя провинция Ленстер в ее южной части, Уэксфорде, находилась под властью одной честолюбивой династии из Фернса. Но не менее честолюбивый ленстерский король Диармайт умел наживать врагов. К примеру, он унизил могущественного короля О’Рурка, уведя от него жену. И теперь этот обманутый муж вместе с другими напал на Диармайта и вынудил его бежать.

Король Генрих Плантагенет, властвовавший в своих владениях во Франции, немало удивился, услышав:

– Король Ленстера Диармайт желает встретиться с вами.

– Ирландский король? – Генрих был заинтригован. – Ведите его сюда!

Встреча эта производила странное впечатление: монарх из прославленной династии – светловолосый, чисто выбритый, стремительный и порывистый, в котте и шоссах, утонченный, француз до мозга костей – встретился лицом к лицу с провинциальным кельтским королем, заросшим густой темной бородой и закутанным в тяжелый шерстяной плащ. На самом деле Генрих немного говорил по-английски, чем очень гордился, но совсем не знал ирландского. Диармайт говорил на ирландском, норвежском и знал несколько слов на французском. Однако сложностей в общении у них не возникло. Прежде всего, Диармайт привез с собой переводчика по имени Реган, и, вдобавок, обе стороны наняли приходских клерков, знавших латынь, как и подобает образованным церковникам западного христианства. Кроме того, у королей было кое-что общее: оба увели чужих жен, оба не умели наладить отношения с собственными детьми, оба были эгоистичны и беспринципны.

Просьба короля Диармайта была проста. Изгнанный из собственного королевства, он стремился туда вернуться. Для этого ему понадобилась армия. Он не мог заплатить много, но в случае победы обещал наделить своих помощников имуществом и землей. Это была самая обычная сделка, на основе именно таких договоров и возникла нынешняя аристократия в разных частях Европы и в Англии. Однако Диармайт знал и то, что не может привлечь людей из владений Плантагенетов, не получив на то разрешения Генриха.

Король Генрих II был весьма честолюбив. Он уже создал нечто вроде империи, и теперь его главной заботой было отобрать земли у довольно слабого короля Франции, которого Генриху нравилось дразнить. И так уж случилось, что за десять лет до этого Генрих уже подумывал о возможности захвата заодно и Ирландии, хотя потом отказался от этой идеи и теперь не проявлял особого интереса к острову. Но он также был и авантюристом.

– Ты готов стать моим вассалом? – осторожно поинтересовался он.

Стать вассалом. Когда кто-нибудь из ирландских королей признавал власть над собой более крупного монарха и подчинялся ему, он впускал его в свой дом, как гласила пословица. Он отдавал заложников, гарантирующих его послушание, и обещал платить дань. Когда же французский или английский феодал становился чьим-нибудь вассалом, обязательства были более обширными. Закон не только принуждал вассала нести военную службу или платить налог на землю, но и его наследники после его смерти, прежде чем вступить в права наследства, должны были раскошелиться, а если вопрос наследования оказывался спорным, решение принимал сюзерен. Более того, в завоеванной Англии нормандцы установили еще более суровые законы. Потому что, если кто-нибудь из вассалов проявлял неповиновение, английский король мог отнять у него земли и передать их другому. Следуя букве закона, вассал не имел права ни сражаться, ни выезжать куда-нибудь без позволения своего сюзерена. Но даже сверх таких строгих порядков Генрих Плантагенет постоянно стремился расширить свою королевскую власть. Он хотел позволить обычным свободным людям в Англии обращаться за правосудием напрямую в королевские суды, минуя своих лордов. Это было началом централизованного управления, которое и не снилось начисто лишенному подобных формальностей миру ирландских королей.

Но король Диармайт нуждался в солдатах. Кроме того, он отлично понимал: что бы ни думал король Генрих об отношениях вассалов и их хозяев, Ирландия находилась далеко за пределами досягаемости могущественного Плантагенета.

– Не вижу причин для отказа, – ответил он.

И сделка была заключена. Английский король Генрих впервые стал сюзереном признавшего его власть периферийного ирландского короля, как ни цинично это звучало. Практической пользы от такого договора в то время, возможно, и не было.

– Но, – мог бы уточнить Генрих, – мне это и не стоило ничего.

А король Диармайт получил грамоту, в которой правитель разраставшейся империи Плантагенетов давал разрешение любому из своих вассалов сражаться за Диармайта, если они того пожелают.

Нельзя сказать, что к Диармайту тут же выстроилась очередь из наемников. Перспектива помогать обездоленному провинциальному правителю с какого-то острова в западных морях не выглядела слишком привлекательной. Но один из богатых вельмож короля Генриха – могущественный лорд де Клер, больше известный солдатам под прозвищем Стронгбоу – Тугой Лук, – встретился с ирландским изгнанником и проявил интерес к его замыслу. Стронгбоу принадлежали земли в разных частях империи Плантагенетов, но в его владениях в Юго-Западном Уэльсе все чаще и чаще назревала смута. А король Диармайт, очевидно, готов был принять любую его цену.

– Ты можешь жениться на моей дочери и унаследовать все королевство, – щедро предложил Диармайт.

Поскольку у Диармайта были сыновья, а сам он не распоряжался ни единым акром своего бывшего королевства, такое обещание стоило ровно столько же, сколько его клятва вассальной верности монарху Плантагенету. Однако Стронгбоу решил повести другую игру. Он предложил ирландскому королю набрать солдат в тех землях Южного Уэльса, которыми он владел. Стронгбоу очень рассчитывал, что мятежники первыми встанут в ряды наемников, и если их всех перебьют в предстоящей схватке, он не слишком расстроится.

И так уж сложилась судьба Питера, что Дойл встретился с этим важным вельможей именно в тот день, когда Стронгбоу в очередной раз посещал Бристоль, который находился недалеко от его земель. В порту Стронгбоу рассказал торговцам о желании ирландского короля набрать солдат в их краях.

– У меня в доме сейчас живет молодой человек, сын одного давнего друга, он может согласиться, – заметил торговец. – А то я уж и не знаю, что с ним делать.

– Пришли его, – кивнул Стронгбоу. – Скажем Диармайту, что я сам его выбрал.

Вот так Питер Фицдэвид и пересек море на одном из кораблей, снаряженных Дойлом, и в тот солнечный осенний день сошел на ирландский берег, чтобы вместе с другими наемниками и королем Ленстера Диармайтом оказаться в Уэксфорде.

Лошадей выводили на берег. С того места на берегу, где он стоял, Питер отлично видел короля Диармайта, уже вскочившего в седло, и лорда де ла Рош, фламандского аристократа, который отдавал приказы. Они причалили недалеко от маленького городка Уэксфорд. Рош уже позаботился о том, чтобы наладить оборону, однако никто из города, похоже, даже и не собирался нападать на них. Это был небольшой порт со скромными крепостными валами, вроде тех, что Питер видел в Южном Уэльсе. Но по сравнению с настоящей крепостью Бристоля эти укрепления казались довольно хлипкими, и взять их не составило бы особого труда. Однако пока Питеру оставалось лишь ждать.