что схожу с ума. Это пытка, просыпаться в горячих объятиях троих мужчин, когда ты хочешь с ними всего…

— Ёханый бабай, с этого момента поподробнее. В своем рассказе ты не затрагивала эту тему.

— Я надеялась, что эта тайна умрет со мной. Но, мне надо выговориться. — И я вылила на Наташку все то, что со мной происходило. Ну а зачем еще нужны подруги. К концу моего рассказа, на меня смотрели два огромных блюдца.

— Ёшки макарешки, я тоже так хочу. Чтобы на разрыв. Чтобы все сжималось и пульсировало. И сразу с тремя!

— Наташ, это трындец, не советую.

— Да ты в своем уме, это же тройной кайф!

— И кто еще из нас извращенка? Нет Наташ, любовь, намного круче. Срывает все предохранители. Ты таешь в объятиях единственного. Тело поёт мелодию страсти. Сердце замирает, а потом пускается вскачь. Всё в твоей жизни не важно, лишь бы чувствовать его рядом, тонуть в черноте его глаз, плавиться от его прикосновений.

— Всё, всё, убедила. Еду с тобой. За принцем!

Четвертая часть: Поиски

Предрассветный час был насыщен откровениями, но за ним пришло обычное утро и начался рабочий день. Я, наспех набросала карандашом портрет мужчины, из моих воспоминаний, и протянула Наташе. Дел было запланировано масса. Самое легкое решили не откладывать в долгий ящик и отправились на нашу работу. Нужно было успокоить начальство и написать заявление на увольнение. Севастьян Сергеевич, не прекращая отчитывать молодых нерадивых сотрудников, приговаривал, что нужно бы нас уволить по статье. Но, мы с Артёмом, смотрели на него самыми честными и вопрошающими глазами и рассказывали душераздирающую историю, придуманную по дороге. Сбежавший енот, потерянные телефоны, плутание по лесам, плен у наркоторговцев, и чудесное спасение с помощью вмешательства Следственного комитета и МЧС. В том чудовищном нагромождении лжи, которую мы выдавали за правду, было столько изъянов, что поверить во весь этот бред мог только умалишенный, но Стен подключил какие-то свои драконьи способности, он назвал это шармом, в итоге, к концу рассказа за нас искренне переживали, сочувствовали, вошли в положение, обещали сохранение тайну и безропотно подписали заявления на увольнение, даже без двухнедельной отработки. Ведь, программа защиты свидетелей, в которой мы теперь участвуем, это вам не просто так. Разумеется, корочка Наташи добавила веса нашему сочинению на тему: «Как я провел лето». Было жутко стыдно за всё это враньё, но настоящая история выглядела бы еще более неправдоподобной. Нам всячески содействовали, но процедура оформления документов заняла несколько часов. Главный бухгалтер, ворчала больше всех, но таки перевела все причитающиеся нам деньги, оформив задним числом как премию. Слава богу, больше никому, кроме Севастьяна Сергеевича, не пришлось объяснять причины нашего внезапного ухода. На все вопросы отвечали односложно, что так сложились жизненные обстоятельства. Усаживаясь в машину, я кинула последний взгляд на красивые здания, сиротливую будку охранника, и поднятый шлагбаум, который покачивался от ветра, как будто махал на прощание. Хотя, меня впереди ждала удивительная жизнь, покидала любимое место работы с грустью. На лице Тёмы были схожие эмоции.

— Я и не думала, что ты так любил эту работу. Всегда удивляло, что, такой как ты, делает в Центре.

— Да, я и сам не думал, но оказывается любил. С этой работой много связано… — В машине повисло неловкое молчание. Каждый подумал о своем. Наташка разбавила эту густую тишину хорошо поставленным командным голосом:

— Ну чего вы приуныли? Как на похоронах. У вас там такие волшебные дела творятся, что потеря скучной работы не должна вызывать таких сожалений. Ты прости Алён, но ты же знаешь мое отношение к твоим размеренным трудовым будням. Не то, что у меня, каждый день преступники подкидывают очередные головоломки. Так, давайте вы меня забросите в отдел. Я займусь решением вашего вопроса. А то, столько всего надо успеть, а уже середина рабочего дня.

До Москвы мы доехали быстро. И наши пути разошлись. Артёма довезли до его квартиры, далее он планировал взять из гаража одну из своих машин и отправиться в загородный дом родителей. Наташу подбросили до её работы.

— Купите платье и костюм и будьте готовы. Ничего не хочу слышать! — Успела выкрикнуть она, забегая в огромное стеклянное здание Следственного комитета. А мы отправились пытать моего так называемого папашку. Когда я открыла дверь и вошла на кухню, где они, как обычно, распивали дорогой коньяк и закусывали рыбой и икрой, выражения их лиц были непередаваемы. Не удержалась и фоточку на память сделала, не смогла упустить такой случай. Стена попросила сразу не показываться, а постоять в коридоре.

— Ой, папочка, а чего это ты так на меня смотришь? Как будто приведение увидел! Не мои ли поминки справляете? Смотрю уже и лапку решил на мое наследство наложить. Как удобно, по документам я твоя дочь, да вот только никогда не была ею. — Мой рот расплылся в такой широкой улыбке. Судя по тому, как моя мачеха осела на кухонный уголок, а папашка схватился за притолоку, произвела я должный эффект. Очень надеюсь, что сейчас похожа на Хагги Вагги1. — Я вот даже не знаю, с чего начать? Так что начну с главного. Скажи мне, кто такой Константин? — Лицо Тимофея вытянулось, но он уже взял себя в руки и начал в свойственной ему манере наступать на меня.

— Вот сейчас мы и решим насущный вопрос с твоим телом. Как любящий отец, я был искренне подавлен исчезновением дочери и подал документики на розыск. А ты, нам еще и задачу облегчила, так пришлось бы ждать полгода, а теперь лишь надо предоставить труп. — Он схватил нож с кухонного стола и замахнулся для удара. Мачеха вскрикнула, и начала умолять его остановиться, видимо человеческие чувства ей все-же не чужды. Краем глаза я уловила едва заметное движение моего дракона. И вот, этот мерзопакостный козел, который, по странному стечению обстоятельств записан как мой отец, болтается в воздухе, хрипит и дергает волосатыми ножками в семейных трусах. На крики выбежал Макс. Очень не хотелось, чтобы он все это видел. Но мой брат удивил меня.

— Так ему и надо, сам давно мечтал набить ему рожу. — На слабый писк мачехи, что они его родители, Макс выдал безжалостно. — Биологически да, а так, моем мамой и папой была Алёна. Она сидела у моей постели, когда я с температурой под сорок, болел корью, она вела меня в первый класс, она была на всех моих соревнованиях. А судя по обрывкам фраз, которые я слышал, она