– Позавчера, например, по телевидению был показан документальный фильм «Поет Дин Рид».

Услышав эту новость, Дин оживился, поскольку до этого, по его сведениям, передач, посвященных ему, на советском телевидении не показывали.

– Ваших концертов действительно очень ждут у нас, – подтвердил слова чиновника Виталий. – В мае у нас в стране впервые гостил испанский певец Рафаэль, и ажиотаж вокруг его выступлений был неимоверный. Я думаю, что такой же успех будет сопутствовать и вашим концертам.

Однако радостное настроение Дина было несколько испорчено инцидентом, который случился с ним у входа в гостиницу «Россия». В холле он встретил театрального критика, с которым познакомился во время своих гастролей в 1966 году. Тот шел с какой-то дамой к выходу, и Дин, увидев их, бросился им навстречу. Критик тоже узнал Дина, однако никаких признаков радости от этой встречи не выказал. Он как-то наспех пожал протянутую Дином руку и, сославшись на то, что очень спешит, чуть ли не волоком потащил к выходу свою даму, которая, в отличие от него, была в полном восторге от лицезрения рядом с собой красавчика Дина Рида.

Обескураженный подобным отношением, Дин примерно минуту стоял в холле, глядя на удаляющиеся спины критика и его подруги. Из этого состояния его вывел Виталий, который тронул Дина за локоть и сказал:

– Вам надо привыкать, что среди моих земляков не все будут рады встрече с вами.

А когда Дин удивленно взглянул на него, Виталий пояснил:

– Виной всему ваше открытое письмо Солженицыну.

Эти слова вернули Дина с небес на грешную землю. С тех пор, как он написал открытое письмо Александру Солженицыну, минуло уже полгода, и он успел забыть о нем. Что было вполне закономерно, поскольку за эти месяцы в жизни Дина произошло множество других событий, по масштабу гораздо более значимых, чем это письмо. Однако он хорошо знал, что его послание вызвало неоднозначную реакцию в стане его соратников и даже друзей.

Например, еще будучи в Чили, он узнал, что в Италии это письмо многими коммунистами было встречено в штыки. Дин тогда несколько раз пытался связаться по телефону с Винчини, но каждый раз наталкивался на его супругу, которая ледяным тоном отвечала, что мужа нет дома. Дин еще грешным делом подумал, что Винчини от него скрывается. Потом он убедил себя, что это всего лишь плод его воображения, но после сегодняшнего случая эти мысли снова пришли ему в голову. Поэтому всю дорогу, пока они поднимались в гостиничном лифте на нужный этаж, Дин молчал, сосредоточенно размышляя о случившемся. В эти минуты на память ему пришли слова Петра Сергеевича Купцова, сказанные им во время их встречи в прошлом году: «Наша либеральная интеллигенция никогда не простит вам ваших высказываний в защиту социализма».

Но грустные мысли одолевали Дина недолго. Уже спустя час он окунулся в фестивальную суету, и грусть сразу уступила место веселью. В гостиничном баре Дин встретил нескольких своих знакомых, которые в отличие от литературного критика с искренней радостью встретили его появление. И Дин до глубокой ночи просидел с ними, даже проигнорировав вечерний показ одного из фестивальных фильмов. В итоге в свой номер Дин вернулся, что называется, «на бровях», чем потряс дежурную по этажу, которая явно не ожидала от американского певца такой чисто русской тяги к спиртному. Но эта дежурная оказалась чрезвычайно сердобольной женщиной.

Утром следующего дня она специально пришла в номер к Дину и вручила ему банку с какой-то жидкостью. Дин, который практически не говорил по-русски (он знал только несколько слов типа «здравствуйте» и «до свидания»), с изумлением смотрел на эту банку, пытаясь понять, что в ней. Женщина ему что-то объясняла, но Дин ни единого слова из сказанного не понимал и только улыбался в ответ, кивая как игрушечный болванчик. Ситуацию разрешил Виталий, который поднялся в номер Дина, чтобы вместе с ним отправиться на фестивальные мероприятия. Взяв из рук женщины злополучную банку, Виталий сказал Дину:

– Это огуречный рассол – прекрасное средство от утреннего похмелья. На Руси им пользуются уже много веков.

Услышав это, Дин рассмеялся и, обняв женщину за плечи, от всей души поцеловал ее в щеку. Та в ответ смутилась, отчего ее лицо стало пунцовым, что еще больше развеселило Дина. Он схватил с кровати свою гитару и, ударив по струнам, специально для гостьи исполнил единственную в его репертуаре песню на русском языке «Пусть всегда будет солнце!».

После завтрака в гостиничном баре Дин и Виталий отправились в Кремлевский дворец, чтобы присутствовать на просмотре очередного фестивального фильма. К обеду они вернулись обратно в «Россию», где у Дина случилась встреча, которая в итоге перевернула всю его жизнь.

Все произошло у входа в гостиницу, где Дина обступила толпа восторженных поклонниц и фоторепортеров из разных советских печатных изданий. Позируя последним, Дин внезапно обратил внимание на красивую блондинку, стоявшую чуть в стороне. Она была одна и с интересом наблюдала за тем, как высокий красавец позирует перед объективами фотоаппаратов. Эта женщина много слышала о Дине Риде, однако, как ни странно, ни разу его не видела и поэтому позирующего красавца приняла за какого-то рядового заморского актера. Звали эту женщину Эве Киви.

Киви была старше Дина Рида всего на несколько месяцев – она родилась 5 мая 1938 года в Таллине. Еще в детстве она мечтала стать актрисой и в итоге осуществила свою мечту: после школы поступила в театральную студию при Таллинском театре имени Кингисеппа. Еще будучи студенткой, в середине 50-х, стала сниматься в кино, поскольку была необычайно красива: этакая красотка-блондинка с обложки модных журналов.

Настоящее признание пришло к Киви в 1959 году, когда она снялась сразу в трех фильмах: «Сампо», «Капитан первого ранга» и «Озорные повороты». С этого момента Киви стала очень популярна, войдя в число первых красавиц советского кинематографа (а таковых тогда было не так уж и много). К ней с первых же дней очень благоволила министр культуры Екатерина Фурцева, которая знала толк в женской красоте (в молодости сама таковой считалась). Когда в 1961 году на Московском кинофестивале Главный приз взял фильм японского режиссера Кането Синдо «Голый остров», именно Фурцева настояла на том, чтобы приз и цветы режиссеру вручала красавица Эве Киви. Эта фотография потом облетела печатные издания многих стран мира.

Красота принесла Киви много полезного в ее профессии, но она же порой доставляла и много огорчений. Особенно обидно было молодой актрисе, когда отдельные режиссеры и операторы, потеряв голову от ее красоты, норовили затащить актрису в постель. Причем так повелось еще с самого начала ее карьеры в кино. Например, на «Сампо» в нее без ума влюбился оператор фильма, который в ту пору был женат на не менее молодой и красивой актрисе, восходящей звезде советского кинематографа. Но Киви сумела затмить ее, из-за чего оператор даже примчался в Таллин, где начал оказывать Эве самые изысканные знаки внимания. Он, к примеру, добился у городских властей того, чтобы премьера фильма «Капитан первого ранга» с участием Киви прошла в самом лучшем кинотеатре города. После этого оператор, видно, решил, что этого достаточно для того, чтобы покорить сердце девушки, и стал предлагать Киви свои руку и сердце. А когда она ему отказала, он пригрозил, что покончит жизнь самоубийством. К счастью, этого не произошло, поскольку оператору под руку подвернулась другая пассия – пятнадцатилетняя школьница.