Идеальных женщин не бывает, но бывают те, ради которых можно терпеть ад на земле, рвать себя на куски, и это будет стоить тех минут, когда наступит время молчания и единения. Я не был полноценным с Лорейн. Старался, работал, чтобы обеспечить её материальными ценностями, но не чувствами. Я даже не предполагал, что можно страдать тихо и одновременно испытывать нежность. Это происходит сейчас со мной. Для неё. Для Шай. Хоть и больно от этих признаний, от её голоса, от нового отказа, но именно это подбрасывает дров в тот огонь, который горит для неё. И я хочу сгореть с ней вместе, чтобы узнать самому – а как это, когда боль граничит с чувствами. Сейчас понимаю, что они подлинные, самые настоящие и живые. Так отличается всё, что творится со мной в груди от отношений с Лорейн, убеждая меня вновь и вновь – не было любви. Дружба, когда-то интерес, опыт, страсть, но иная. Лорейн всегда требовала от меня чего-то, даже позы выбирала сама и никогда не была довольна. Это обижало и унижало меня, как мужчину. С каждым годом всё больше и больше отношения перерастали в обычное сожительство. А вот с ней, с Шай, всё разительно другое. Мне нравится испытывать даже муки, потому что знаю – победа будет уникальной, и я её никогда не забуду.

Захожу в бар, полностью мокрый. И следует согреться немного, чтобы подумать и сложить мозаику из жизни Шай. Моя загадка. Моя бабочка.

– Чёрный чай, – делая заказ, сажусь за барную стойку, отмечая мужчин, стоящих рядом со мной, во главе их «чёрный ворон».

– Ну а что ещё она может делать тут? – Ехидно отвечает кому-то.

– Думаешь, этому дадут роль? – Явно намекают на меня, и я придвигаюсь ближе, чтобы слышать лучше.

– Рокси не просто так её сюда отправил. Он же делает всё, как его шлюха пожелает. А чем она его взяла? Наверное, сосёт хорошо, – смеётся черноволосый.

Сжимаю от злости зубы, когда передо мной ставят чашку.

– Так и этот Даррен за ней бегает, а она… чёрт, но она красива. Такая вся статная, богатая, наверное, за Аарона тоже ноги раздвигала, – поддакивает другой.

– Она другого не умеет. Поэтому никто о ней ничего и не знает. В порнухе снималась, там Рокси её и подобрал. Он же миллиардер, сделал из неё куколку. Пластические операции и дорогая одежда могут многое. И теперь устроит оргию, вы же видели, как организаторы облизываются на неё…

– А ну повтори, что ты сказал? – Взрываясь, спрыгиваю со стула и подхожу к черноволосому.

– Вот и сам виновник, – смеётся он и потягивает коктейль.

– Повтори, что ты здесь нёс о Шайди, – цежу сквозь зубы, а тело горит от желания врезать по самодовольному лицу.

– Расскажи нам, ведь ты воротишь нос от тех, кто не в корпорации. Что она любит? Когда такие как ты опускаются на колени между её ног? Облизывают её…

– Закрой рот. Если тебя не выбрали в самую сильную корпорацию, то из-за языка и недостаточно привлекательной внешности, которая цепляет только на ночь. А то, что она любит, тебе никогда не узнать, потому что падалью она не питается, – язвительно отвечаю и улыбаюсь, наблюдая, как в синих глазах зажигается ненависть.

– И советую вам, – осматриваю каждого из мужчин, – вместо того, чтобы слушать негодный товар и сплетничать, как девки, идти в номера. Вряд ли дружба с таким «мотыльком» вам поможет выйти на новый уровень.

Разворачиваясь, хочу уйти и порадоваться за то, что сдержался.

– Не противно работать на шлюху, а, Ден? На женщину, которая ради выгоды, отсасывает все члены, которые доступны ей? Глотает сперму и купается в ней, чтобы такие как ты получили место?

– Закрой рот, – рыча, поворачиваюсь и хватаю его за рубашку.

– Эй, ребята…

– А когда я трахну её, расскажу тебе, какие мужчины ей нравятся. Она будет умолять меня иметь её во все отверстия…

Отталкивая его, рука сама сжимается в кулак и ударяет по его лицу.

– Парни! – Кто-то пытается меня оттащить от черноволосого, отлетевшего на барные стулья.

– Только подойди к ней, – предупреждаю я, дёргаясь в руках одного из моделей.

– Подойду, – подскакивая, облизывает разбитую губу и улыбается.

– Джек, хватит! – Видимо, один из его друзей хватает за руку.

– Рискни и разукрашу твою морду. Научись уважать тех, кто намного выше, чем такой ублюдок, как ты. И тебя не взяли, потому что дерьма не должно быть в корпорации, – наслаждаясь вытекающей из меня яростью и злостью за то, что оскорбил мою бабочку, растягиваю губы.

– Уважать шлюх – не моя прерогатива. Тем более тебя. Проститутка с членом или же ты раскрыл задницу для них? – Отталкивая друга, прыгает на меня. Падаем с ним на барную стойку и перекатываемся за её пределы. Звон бутылок, яркий запах алкоголя и его ядовитые слова.

Секунда, и больше не сдерживаюсь. Крики. Попытки укротить нас, но хватит с меня этого. Убью на хрен его за то, что тронул мою женщину. И я бью по его лицу. Адреналина так много, что никто не подходит, пока я защищаю от этого урода своё. Научу его. И плевать на всё. Устал держать этот контроль. Устал!

Шайди

Трель звонка, и я подскакиваю на постели. Моргая, пытаюсь унять сердце, испуганно забившееся. За стеклянными дверьми ещё ночь, буря успокоилась, а неприятный писк продолжается.

Моргая, перегибаюсь через постель и поднимаю трубку.

– Да, – сипло отвечаю.

– Мисс Лоу, простите, что разбудил. Это Делил, администратор отеля, – представляется мужской голос.

– Да. Что случилось? – Беру в руки телефон, отмечая что сейчас полпервого ночи.

– У нас случился эксцесс в баре. Меня вызвали только что… и вам лучше подойти на ресепшен. Я вас буду ждать.

– Конечно. Сейчас буду, – хмуро произношу и кладу трубку.

Чёрт возьми, откуда столько неприятностей на мою голову? Едва смогла заснуть от мыслей, от боли и страха, как что-то произошло. Меня не вызвали бы, если дело не касалось бы тех, кто работает на меня.

– Рейден, – шепчу и натягиваю шёлковый халат поверх пижамы.

Интуитивно чувствую опасность, которую приносит он одним своим видом. Эти поцелуи… его губы…руки… слова… и меня ломает изнутри. Больше не понимаю, кто я теперь и кем должна быть. Всё ускользает так быстро и бесповоротно, что боюсь сгореть. Решение держаться подальше от него, позволив Даррену эти надоедливые ухаживания, привело только к худшему. Рейден продолжает копаться во мне, заставляя сильнее сопротивляться. Я думала, что сильная, ничто и никто больше в этой жизни не поставит меня в такое положение, когда перед тобой пропасть, и неизвестно поймают ли тебя, если шагнёшь. Доверять запрещено. Думать тоже запрещено.

Каблуки домашних тапочек слишком ярко отталкиваются от мраморного пола, напоминая мне, что это не по правилам. Нельзя торопиться, нельзя бежать, а я именно это и делаю.