Армия,— произнесла она с сильным презрением,— та еще, Джордж. Добровольцы Брэдфорда, которые могут свободно убить тебя. И не думай к тому же, что он не хотел бы увидеть тебя мертвым. А эти Десантники! Ты сам говорил, что они подонки космоса.

— Я это говорил. Хотел бы я знать, верю ли я в это. Здесь происходит что-то очень странное, Лаура. Что-то, чего я не понимаю.

Она уселась на кушетку рядом с его рабочим столом и подобрала под себя ноги. Ему всегда нравилась эта ее поза. Она подняла широко раскрытые глаза. Она никогда не смотрела так ни на кого другого.

— Я сегодня ездил повидать майора Карантова,— сказал Джордж,— сыграть на старой дружбе и получить немного информации об этом Фалькенберге. Бориса в кабинете не было, но один из младших лейтенантов, парень по имени Клейст...

— Я его встречала,— сказала Лаура.— Милый мальчик. Немного молод.

— Да. Так или иначе, у нас завязался разговор о том, что произойдет после независимости. Мы обсудили уличные бои, беспорядки толп, ну сама знаешь, и я сказал, что желал бы, чтобы у нас было немного надежных Десантников, вместо оставляемой ими здесь демобилизованной части. Он странно посмотрел на меня и спросил, а что же я хотел, Гвардию Гранд Адмирала?

— Странно.

— Да, а когда пришел Борис, и я спросил, что имел в виду Клест, Борис ответил, что паренек был новичком и не знал о чем говорит.

— А ты думаешь, что он знал? — спросила Лаура.— Борис не стал бы тебе лгать. Прекрати это! — поспешно добавила она.— У тебя назначена встреча.

— Она может подождать.

— При всего лишь паре дюжин машин на всей этой планете и одной из них, прибывшей за тобой, ты не заставишь ее ждать, пока занимаешься любовью со своей женой, Джордж* Хамнер! — Ее глаза сверкали, но не гневом.— Кроме того, я хочу знать, что сказал тебе Борис.— Она отпрянула от него и он вернулся за стол.

— Дело не только в этом,— сказал Джордж.— Я все думал об этом. Эти солдаты не кажутся мне непригодными к службе. Вне службы они пьют и уже вынудили батраков запирать своих жен и дочерей,, но ты знаешь, приходит утро и они на том же плацу. А Фалькенберг непохож на человека, который примирится с недисциплинированными солдатами.

— Но...

Он кивнул.

— Но это не имеет смысла. И есть вопрос офицеров. У него их слишком много и они не с Хэдли. Вот почему я собираюсь отправиться туда сегодня без Брэдфорда.

— Ты спрашиваешь об этом Эрни?

— Разумеется. Он говорит, что достал несколько партийных активистов с офицерской подготовкой. Я немного медлителен, Лаура, но не настолько глуп. Может, я и не все замечаю, но если бы было пятьдесят прогрессистов с военным опытом, то я бы об этом знал. Брэдфорд лжет. А почему?

Взгляд Лауры стал задумчивым и она потянула себя за нижнюю губу жестом, который Хамнер теперь едва заметил, хотя подшучивал над ней из-за него прежде, чем они поженились.

— Он лжет для практики,— сказала она.— Но его жена болтала о независимости и она обронила что-то насчет того, что Эрни станет президентом.

— Ну, Эрни ждет, что наследует Будро.

— Нет,— возразила Лаура.— Она вела себя так, словно это случится скоро. Очень скоро.

Джордж Хамнер покачал головой.

— У него не хватит пороху для переворота,— твердо сказал он.— И техники в ту же секунду выйдут на улицы. Они терпеть не могут его и он это знает.

— Эрнест Брэдфорд никогда не признавал никаких ограничений,— возразила Лаура.— Он действительно верит, что может заставить любого полюбить его, если только приложить усилия. Сколько бы раз он ни пинал человека, он считает, что несколько улыбок и извинений все уладят. Но что сказал тебе Борис о Фалькенберге?

— Сказал, что он самый хороший человек, какого мы только можем получить. Лучший командир Десантников, начинал во флоте и перешел в десантные войска потому, что в ФВК он не мог достаточно быстро продвинуться.

— Честолюбивый человек. И насколько он честолюбив?

— Не знаю.

— Он женат?

— Как я понял, когда-то был, но давно нет. Я получил релиз по тому военному трибуналу. Не было никаких открытых вакансий для продвижения. Но когда наблюдательный совет обошел Фалькенберга продвижением, которого адмирал в первую очередь не мог дать ему, он поднял из-за этого такой шум, что его уволили за неподчинение.

— Можешь ли ты тогда доверять ему? — спросила Лаура.— Его солдаты могут быть единственным, что сохранит тебе жизнь...

— Я знаю. И тебе, и Джимми, и Кристи, и Питеру... Я спросил об этом Бориса и он сказал, что лучше человека по росту нет. Нельзя его высоко рекомендовать. Говорит, что солдаты его любят, что он блестящий тактик, имеет опыт в командовании войсками, так и в штабной работе.

— Похоже на большую удачу.

— Да, но Лаура, если он такой уж ценный, почему его тогда выперли? Боже мой, все это кажется таким запутанным.

Загудел телефон и Хамнер с отсутствующим видом ответил. Это был дворецкий, объявивший, что его машина и шофер его ждут.

— Я вернусь поздно, милая. Не ожидай меня. Но ты можешь подумать над этим... Я клянусь, что Фалькенберг является ключом к чему-то и желал бы я знать к чему?

— Он тебе нравится? — спросила Лаура.

— Он не тот человек, который пытается нравиться.

— Я спросила, нравится ли он т е б е?

— Да. И для этого нет никакой причины. Он мне нравится, но могу ли я ему доверять?

Выходя из дома, он думал об этом же. Мог ли он верить Фалькенбергу? Жизнь Лауры... детей... и, если уж на то пошло, всей планеты, которая, казалось, направлялась прямо в ад и не могла свернуть.

Солдаты расположились лагерем в виде правильного квадрата. По периметру были насыпаны земляные валы, а палатки были установлены рядами, четкими, словно проложенными с помощью теодолита.

Снаряжение было надраено и отполировано, одеяла скатаны туго, каждый предмет на одном и том же месте в двухместных палатках... но солдаты мельтешили вокруг, орали, открыто играли у костров. Даже из-за внешних ворот было видно множество бутылок.

— Стой! Кто идет?

Хамнер вздрогнул. Машина остановилась у забаррикадированных ворот, но часового Хамнер не видел. Это был его первый визит в лагерь ночью и он нервничал.

— Вице-президент Хамнер,— ответил он.

Мощный луч света осветил его