Они направились к внутреннему дворику, где поднялись по ступенькам с той же осторожностью, с какой спускались. Когда-то они жили в «эпоху Рейгана»; теперь наступила «эпоха хрупких костей».

Дойдя до мощеной площадки у входа в общий зал, они остановились, чтобы отдышаться. Немного придя в себя, Дэйв произнес:

– Итак, дорогие ученики, что мы сегодня узнали? Что олицетворение смерти – вовсе не скелет с косой на коне бледном, а смазливый мальчик из танцзала с блестками на щеках.

– Полагаю, что у каждого человека свой вестник, – мягко возразил Олли. – Судя по тому, что я читал, большинство людей видят у смертных врат свою мать.

– Олли, большинство людей не видят никого. А ты не на смерт…

– Однако моя мать скончалась вскоре после моего рождения, так что я бы ее даже не узнал.

Он было направился к двустворчатым дверям, но Дэйв взял его за руку.

– Я подержу часы у себя до Хеллоуина, идет? Четыре месяца. И стану благоговейно заводить их. Но если к тому времени ты еще не покинешь нас, то возьмешь их назад. Договорились?

Олли расплылся в широкой улыбке.

– Заметано. Пойдем-ка глянем, как там Ольга управляется с Эйфелевой башней.

Ольга вернулась за карточный стол и пристально смотрела на пазл. Вид у нее был недовольный.

– Я оставила тебе три последних кусочка, Дэйв. – Довольная или не очень, она хотя бы снова понимала, кто он на самом деле. – Но после этого остаются четыре дырки. Это очень печально после того, как мы трудились целую неделю.

– Бывают в жизни огорчения, Ольга, – сказал Дэйв, присаживаясь. Он расставил оставшиеся элементы по местам с таким удовольствием, что сразу вспомнил дождливые дни в летнем лагере. Где, как он теперь понимал, игровая комната была совсем как нынешний общий зал. Жизнь – короткая книжная полка с двумя подпорками по краям.

– Да, бывают, – согласилась она, рассматривая четыре проема. – Конечно же, бывают. Но это слишком, Боб. Просто чересчур.

– Ольга, я Дэйв.

Нахмурившись, она повернулась к нему.

– А я так и сказала.

Спорить бессмысленно и бессмысленно пытаться убедить ее в том, что девятьсот девяносто шесть из тысячи – прекрасный результат. Ей сто лет без десяти, а она все еще уверена, что заслуживает совершенства, подумал Дэйв. Некоторые люди страдают удивительно стойкими иллюзиями.

Он поднял взгляд и увидел, как Олли вышел из небольшой хозяйственной подсобки рядом с общим залом, неся в руках лист папиросной бумаги и ручку. Он добрался до стола и накрыл пазл бумагой.

– Так-так, что это ты делаешь? – спросила Ольга.

– Хотя бы раз в жизни прояви терпение, дорогая. Сама все увидишь.

Она выпятила нижнюю губу, как капризный ребенок.

– Нет уж. Пойду-ка я покурю. Если хочешь рассыпать эту чертову картину, давай. Убери ее обратно в коробку или сбрось на пол. Как знаешь. В таком виде она никуда не годится.

Она удалилась горделивой походкой, насколько позволял артрит. Олли со вздохом облегчения плюхнулся на ее место.

– Вот так гораздо лучше. Нагибаться теперь – сущее наказание.

Он вычислил два недостающих элемента, оказавшихся рядом, и сдвинул лист, чтобы отследить еще два.

Дэйв с интересом наблюдал за его действиями.

– А получится?

– О да, – ответил Олли. – В канцелярии есть несколько картонных коробок. Стяну-ка я одну. Потом немножко займусь вырезанием и рисованием. Только не дай Ольге устроить дебош и разобрать эту чертову композицию, пока я не вернусь.

– Если нужны фотографии, ну, сам знаешь, для совмещения, то я принесу свой айфон.

– Мне он не нужен. – Олли с важным видом постучал себя по лбу. – У меня тут встроенный фотик. Старый добрый «Кодак» вместо смартфона, но даже теперь он работает отменно.

Ольга все еще злилась, когда вернулась с разгрузочной площадки, и действительно хотела рассыпать не до конца собранный пазл, но Дэйву удалось отвлечь ее, помахав перед ней доской для криббиджа. Они сыграли три партии. Дэйв все три проиграл, причем последнюю продул всухую. Ольга не всегда отдавала себе отчет, кто он такой, и случались дни, когда ей казалось, что она снова живет в Атланте в пансионе своей тетушки. Но когда дело доходило до криббиджа, ошибок она не допускала.

К тому же ей по-настоящему везет, не без досады подумал Дэйв. Кому удается закончить игру с двадцатью очками в «кормушке»?

Примерно в четверть двенадцатого («Фокс ньюс» уступил место Дрю Кейри, почти даром раздававшего призы в телешоу «Цена удачи») вернулся Олли Франклин и пробрался к доске для криббиджа. Он побрился, надел свежую рубашку с короткими рукавами и выглядел почти щеголевато.

– Послушай-ка, Ольга. У меня для тебя кое-что есть, подружка.

– Я тебе не подружка, – ответила Ольга. В ее глазах блеснула веселая искорка. – Если у тебя хоть когда-нибудь была подружка, я подамся в мусорщики.

– О, женщины, вот имя вам – неблагодарность, – беззлобно отозвался Олли. – Вытяни руку.

Когда она протянула раскрытую ладонь, он уронил в нее четыре только что сделанных элемента пазла.

Ольга с подозрением уставилась на них.

– Это что еще такое?

– Недостающие кусочки.

– Недостающие кусочки чего?

– Пазла, который вы собирали с Дэйвом. Помнишь?

Дэйв почти наяву слышал щелчки под облаком вьющихся седых волос: это ожили древние реле и заржавелые модули памяти.

– Конечно, помню. Но они ведь не подойдут.

– А ты попробуй, – подначил Олли.

Дэйв опередил ее и забрал кусочки. Ему они казались идеальными. На одном красовалось кружево балочных ферм, на двух, что располагались рядом, розовело облако. На четвертом виднелся лоб и лихо сдвинутый набок берет крохотного бонвивана, который мог прогуливаться по Вандомской площади. Просто поразительно, подумал Дэйв. Олли не меньше восьмидесяти пяти, но в мастерстве ему не откажешь. Он вернул кусочки Ольге, которая по очереди расставила их по местам. Все они отлично подошли.

– Вуаля, – произнес Дэйв и пожал Олли руку. – Финита. Превосходно.

Ольга так близко склонилась над пазлом, что почти касалась его носом.

– Вот этот кусочек с балками не совсем совпадает с теми, что вокруг него.

– Это довольно-таки неблагодарно даже для тебя, Ольга, – заметил Дэйв.

Ольга тихонько фыркнула. За ее спиной Олли приподнял брови.

В ответ Дэйв тоже пошевелил бровями.

– Присядь к нам за обедом.

– Я, наверное, пропущу обед, – ответил Олли. – Наша прогулка и мой недавний художественный триумф утомили меня. – Он нагнулся над пазлом и вздохнул. – Нет, полностью не совпадают. Но почти.