Министр с сомнением покачал головой.

— Не думаю, что это возымеет какое-то действие.

— А это уже их дело, — отрезал президент. — Все-таки полигон находится на нашей территории. И вокруг тоже наша земля. Это наше, внутреннее дело.

— Да, но… — попытался возразить министр.

— Никаких «но»! Усильте охрану посольств. Запретите дипломатам общаться с прессой. Сами твердо держитесь одной линии. Все.

Продолжая покачивать головой, министр скрылся за дверью.

— Мсье президент, активисты движения Гринпис просят встречи с вами.

— Нет! — рявкнул он в селектор. — Никаких встреч! Скажите им, что взрыв состоится в назначенный час — и точка!

Шарль де Голль, изображенный на портрете, равнодушно и безучастно взирал на происходящее.

— Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги! Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги!

Такой песни Индийский океан еще не слышал. Надя, Виктор и Вадим горланили ее уже минут десять, перекрикивая моторы. Самолет, блестя плоскостями в лучах утреннего солнца, летел высоко над волнами.

— Ребята, мы же сделали это, мы сделали это! — радостно кричал Вадим. — А я так испугался, когда машину увидел перед ангаром. Ну, думаю, все — надо назад возвращаться.

— А я сижу, дергаю за все подряд и думаю: как им сказать, что я его в воздух не подниму? — весело смеялась Надя.

— Смотрите, что это там?! — вскричал Виктор.

— Где?

— Да вон! — Виктор ткнул пальцем.

— Это же земля! — Надя даже подпрыгнула на сидении, схватила планшет с летной картой и быстро сверилась с показаниями приборов. — Ребята, Потейто. Остров сокровищ…

— Ур-ра-а! — заорали они все вместе.

И тут же самолет резко отбросило куда-то в сторону, как будто он налетел на что-то боком.

— Что это? — Вадим испуганно завертел головой. — Надя, смотри, что это?

Высоко над самолетом стремительно удалялась в направлении острова какая-то блестящая точка.

— Это истребитель. — Голос у Нади стал какой-то жесткий, металлический.

— Что? — переспросил Вадим, глядя, как точка медленно описывает в воздухе плавную дугу и начинает приближаться.

— Истребитель, я говорю.

— А зачем он тут?

— Ты что, на самом деле такой дурак, или прикидываешься? — ухмыльнулся Виктор. — Истребитель тут, чтоб нас истреблять. Что непонятно?

— Кого — нас? — Вадим уже готов был заплакать. — Как же так?

— Вот так. Мы же тут на территории…

— Держись, ребята! — закричала Надя, изо всех сил надавила на штурвал, и самолет стал стремительно, как камень, падать в воду.

Уже были видны гребни волн и барашки пены, Вадим даже готов был поклясться, что видит тропических рыбок на глубине, когда Надя потянула штурвал на себя. Самолет завыл, загудел, затрясся мелкой дрожью и начал нехотя принимать горизонтальное положение.

— Мама дорогая, зачем я только полез в этот самолет, зачем я только полез… — по-бабьи причитал Вадим, зажмурив глаза и сложив руки на груди, будто молился.

Виктор так стиснул зубы, что начали болеть скулы и на глазах появились слезы. Он не смотрел в окно, он смотрел на Надю, как тяжело больной пациент смотрит на хирурга перед тем, как тот наденет на него наркозную маску.

Самолет, чиркнув крылом по воде, так что брызги полетели на лобовое стекло, заскользил в метре над поверхностью моря. Истребитель несся высоко в небе.

— Зачем ты это сделала? — еле слышно спросил Вадим. — Мы же могли разбиться.

— Я знаю, — спокойно ответила Надя. — Но тут они нас не достанут.

— Ты что, думаешь, что они стали бы нас сбивать?

— А почему нет? — все так же монотонно ответила она. — Мы же летим на военный объект.

— Но это же… Но ведь мы мирные…

— Чего ты заладил?! Мы такие, мы сякие! Этого не делай! Ой, боюсь! — Надежду вдруг прорвало. Она кричала так, что закладывало уши. — Ноешь тут, как баба! Это мне должно быть страшно, а не тебе! Ты ведь мужик!

Остров был все ближе и ближе. Оставалось еще миль шесть-семь. В небе кружилось уже несколько истребителей, и вдобавок появился вертолет.

— Ничего, — Виктор успокаивающе погладил ее по плечу. — Не волнуйся. Руст на Красной площади сел, а мы почему не сможем. Тем более, нам больше надо, чем Русту. Сможем. Да, Надь?

— Не сможем, — тихо ответила она, глядя на приборы.

— С чего ты взяла?

— У нас горючее кончилось.

— Что?.. Наверх! Высоту набирай! — Вадим резко подскочил, больно стукнувшись головой о потолок, и ринулся к штурвалу.

— А я говорила, что может не хватить.

— Спокойно, дотянем, — замогильным голосом твердил Виктор.

Самолет немного набрал высоту, но пропеллеры окончательно замерли, и он стал постепенно снижаться. И так же постепенно росла и приближалась полоска берега.

Теперь уже никто ничего не говорил. Только свистел ветер, хлопали лопасти вертолетов где-то над головой и плескались волны внизу. Оставалось не больше мили до берега и не больше десяти метров до воды. Самолет снижался и приближался к пляжу с одинаковой скоростью. То казалось, что он непременно дотянет, то вдруг появлялась уверенность, что шлепнется в воду метрах в ста.

— Давай, давай, хороший мой. Ну, еще немножко, — бормотала Надя.

Но до берега они не дотянули.

Самолет вдруг дернуло и затрясло, как санки на ледяной горке. Лобовое стекло залило водой. Но машина не тонула, а по инерции неслась по верхушкам волн, как камешек, который бросаешь «блинчиками»» и он долго скачет по воде.

Пятьдесят метров, сорок, тридцать, двадцать…

— Давай, давай!

В пятнадцати метрах от берега самолет замер, хорошенько швырнув экипаж на приборную панель.

— Быстро! Быстро вылезаем! — закричал Виктор. — Быстро, пока вертолеты не сели!

— Дверь не открывается! — Надя тщетно пыталась открыть люк. — Заклинило!

— Дай мне! — Вадим со всей силы уперся в дверь ногами и выдавил ее. В салон хлынули потоки воды. И только, когда она заполнила кабину полностью, друзья смогли выскочить на поверхность воды.

— Быстрее, к берегу!

Это были трудные пятнадцать метров. Вода доходила Вадиму и Виктору до подбородка, а Надю накрывала с головой. Низко над ними кружились вертолеты, что-то кричали по громкоговорителю, волны, прибиваемые лопастями винтов, расходились рябью и вода заливала в рот, в нос, в глаза.