Эталиар с Элессейном и Далиораном методично проходил улицу за улицей юго-восточного предместья, оставляя позади себя полуоглушенных и ничего не понимающих людей, которые еще недавно были одержимы стремлением убить или изуродовать первого встречного.

Лодану с учеником совместно с портовой стражей и подоспевшими невидимками пришлось задерживать корабль, половина команды которого потеряла рассудок, и судно уже поднимало паруса. Пользуясь хорошим зрением в темноте, лучники прицельно стреляли по рукам и ногам матросов, чтобы дать фору абордажной команде и лишь потом изгонять теней из обезумевших моряков.

Самые тяжелые бои уже ближе к утру развернулись как раз в районе морского порта и в северных кварталах у реки. Новые одержимые к этому времени появляться перестали, но оставшиеся постепенно отходили в эти районы, собирая безумцев в отряды, и кое-где сражение шло за каждую улицу.

Халег с Кириленом и Лаегом, к которым присоединилось двое отставших от своих раненых невидимок, в районе торговых складов наткнулись на одну из таких групп во главе сразу с четырьмя одержимыми. Двоих из них быстро обезвредили Халег и Лаег. Вдохновленный присутствием Ведущего, абсолютно не воинственный по натуре юноша-си с горящими фанатичной уверенностью глазами заклинал бесноватых и одержимых именем Великой, и чуждая сила покидала их. Однако оставшиеся двое успели скрыться с глаз Повелителей Смерти, а приказывать те могли, только видя врага. Зато на маленький отряд со всех сторон, как крысы, полезли поглощенные безумной ненавистью жители окраин, многие из которых знали толк в уличных драках.

Когда сражение закончилось, невредимым остался только Лаег, и то не за счет своих способностей. Разъяренная А’ира дралась за двоих, защищая своего избранника, как кошка котят, причем порой она просто исчезала, в самый последний момент уходя от удара. Пепел и Халег вертелись юлой в самой гуще нападающих, но прыгать через грань, как светлая карайна, они не умели, а уйти в Серый Мир, оставив соратников, виконт опасался. В результате он тоже получил несколько ран, причем одну весьма опасную. Бойцы помогли друг другу перевязать раны, но Халег, почти теряя сознание от боли и кровопотери, не падал с карайна лишь благодаря упряжи.

Кирилен ощущал, что дело плохо, но не знал, чем помочь, пока не вспомнил, что его сородичи способны передавать жизнь. Превозмогая неуверенность в себе, он подъехал к виконту и приложил руки к ране Халега, желая хотя бы просто отдать свою никчемную, как ему казалось, жизнь во искупление вины отца. Никогда ранее не проводимая им сила жизни сначала тонкой струйкой, а потом сметая все преграды, вырвалась из тела юноши. Он закричал от боли, но не прервал поток, пока его не оттащил кто-то из невидимок, потому что Кири сам чуть не упал без чувств.

Небо на востоке начало сереть.

– Вот что, хватит геройства! – проворчал невидимка. – Надо возвращаться на базу.

Халег приоткрыл глаза, встряхнулся и кивнул.

– Еще с одной такой бандой мы уже не справимся, – мрачно подтвердил он. – Едем.

Впрочем, в посольство они вернулись одними из последних.

На второй день к вечеру оправившиеся от ран и усталости делегаты стали думать, что делать с Наэларом. О рослом темноволосом двумечнике было известно немного. Патрульные доставили его в отряд Райдена порядка трех лет назад, когда свободные коты начали выходить к людям. Парень, как и его недавно запечатленный карайн, были сильно изранены, но ничего конкретного о причине этого не рассказали. Известно было лишь то, что Наэлар родом с юго-восточных отрогов Стайского хребта, со слов его вдовой матери, имеет дворянский титул по линии отца. Последующее время парень усиленно тренировался, показал себя вполне надежным товарищем, но близко не сходился ни с кем.

Все члены делегации собрались в комнате Альфара, туда же пригласили и виконта ло’Айри, который, сдружившись с северянами, вместе с невестой так и прижился во флигеле – основные события происходили здесь, и ночевать в снятом ими доме ни им, ни Раде с Ареном не хотелось.

За эти дни Наэлар почти ни с кем не разговаривал, только заботливо ухаживал за Акхейн, которая все еще чувствовала себя не очень хорошо после холодной ночи и нервного потрясения. Далио пригласил парня. Тот вошел в комнату с таким лицом, словно шел под конвоем.

– Мы просим простить нас и дать возможность уйти, – с порога повторил Наэлар фразу, так удивившую в ту ночь, когда он встал за керионку против всех.

Сейчас парень выглядел вполне адекватным, поэтому никто тем более не понял причины этих слов.

– Что ты имеешь в виду? – не выдержал Далио.

– Наши предки виновны во многом, но за это они уже были прокляты богами. Наэлор затонул, возможно, та же участь постигнет в ближайшем будущем и Керион. Но лично мы не желаем зла никому и просим только оставить нас в покое.

Релианор сдавленно застонал, словно от зубной боли. О бреднях керионцев он уже слышал от Халега и других побывавших там. Правда, островитяне не могли внятно объяснить, за что же на них разгневаны боги. Но при чем здесь Наэлар, он же родился на Севере? Может, заразился?

– За что их прокляли? – наудачу спросил он у тихопомешанного, каким парень казался на первый взгляд.

Однако ответ прозвучал на удивление здравым голосом, и от него по спине побежали мурашки.

– Недаром одна из нас могла стать Госпожой. Черные жрецы нашего народа в древности обращались к той силе, что явила себя вчера. За это все остальные ненавидели их.

– И зачем это было им? – нахмурился Элессейн. – Кому такое по вкусу?

– Понятно, почему ненавидели… – пробормотал Релио.

– Поэтому ты боялся, что мы причиним ей вред? – уточнил Далио.

Наэлар кивнул.

– Я стал бы ее защищать, даже если бы она стала Госпожой.

– Но почему?! Ведь она бы разрушила город…

– Нас осталось слишком мало. Поэтому я просил отпустить нас. Мы бы ушли подальше от всех. Я не хочу причинять зла.

Релио захотелось покрутить пальцем у виска, – кажется, парень еще не до конца сознает, что говорит.

– Не хочешь – не причиняй. Зачем уходить? – Солерейн тоже не понял логики. – Но разве ты можешь указывать воплощению богини?

– Иногда люди сами создают себе богов, чтобы переложить на них ответственность за свои поступки, – неожиданно заявил Наэль.

– Что-то я не понял, – снова пробормотал Релио. – Так есть такая богиня или нет?

– Для кого как, – странно ответил тот. – Такая сила в мире есть, и она живет в человеческой ненависти и питается злобой. Она разрушает все вокруг себя, и она есть во всем и всех, кто желает разрушать. Но пока она не приняла тело, ее нельзя попросить, хотя ей можно приносить жертвы. Если где-то слишком много зла, можно ждать ее проявления.

– Но не мог же весь ваш народ служить злу? – не сдавался Элессейн. – А жрецы только разрушать? Ведь погибло бы все.