В конце ноября мы отправились на гастроли в Южную Америку и оказались в центре неожиданных политических волнений, когда выступали в Каракасе в Венесуэле. Коррумпированные правоохранительные органы, обилие наркотиков и самые преданные в мире поклонники – статус-кво этого континента, так что я даже не могу сказать, что был удивлен. Мы запланировали самый большой концерт в истории страны, и поскольку у них не было достаточно большой площадки, чтобы вместить сорок пять тысяч человек, организатор устроил концерт на огромной парковке. Это было потрясающее шоу, и все шло хорошо… до следующей ночи, когда в стране случился военный переворот прямо перед нашим отъездом в Колумбию. Мы успели оттуда убраться, а несколько членов нашей команды и больше половины нашего оборудования вывезти не удалось – они застряли в аэропорту, где началось столпотворение.

После этого мы должны были дать два концерта в Боготе в Колумбии, но из-за того, что оборудование не доехало, мы не могли этого сделать. Организатор решил соединить два концерта в один, который должен был состояться через день, а у нас выдался выходной в отеле. Отель был огромным, частью какого-то комплекса с большим кинотеатром внизу, и я помню, как поднимался по эскалатору и смотрел, как на горизонте появляется пинбол-автомат в стиле «Парка Юрского периода». Я тогда как раз только что посмотрел этот фильм, и мне пришлось пойти поиграть. Эта машина объединила два моих любимых увлечения: динозавров и пинбол. Добравшись до своего номера, я попросил, чтобы мне доставили этот автомат, и весь день гонял по нему шарик.

Во время нашего пребывания в стране до властей дошли слухи, что у нас есть наркотики, поэтому в еще одной типичной для Южной Америки манере власти получили ордера на обыск наших номеров в надежде найти что-то, за что, полагаю, с нас можно было бы взять на лапу. В день концерта к нам в номера ворвались копы. У меня ничего не было. Они вошли с пушками наготове и увидели, что я только что вышел из душа в полотенце и играю в пинбол.

– О, привет, – сказал я. – Здорово!

Они показали мне ордер и начали обыскивать номер. Меня веселило то, как они копаются в моих вещах.

– Сеньор, ничего, если я пока поиграю? – спросил я.

Концерт в тот вечер – 29 ноября 1992 года – прошел просто волшебно. Это был один из тех моментов, в которые не можешь поверить, несмотря на то что видишь все своими глазами и сам являешься частью этого. Весь день до концерта, пока команда готовила сцену, шел проливной дождь. Под тяжестью воды прогнулась крыша сцены (кстати, не наша, а местная), и обрушилась осветительная установка. К счастью, никто не пострадал. Всю сцену пришлось переделывать. Затем, в день концерта, внезапная гроза повредила часть оборудования. Несмотря на дождь, люди заполнили весь стадион и толпились снаружи, где начались потасовки и сожгли несколько машин, а полиции пришлось использовать слезоточивый газ, чтобы всех успокоить.

Когда мы вышли на сцену где-то около одиннадцати вечера, зрители просто сошли с ума. Мы играли очень хорошо, а дождя не было всю первую часть концерта, которая длилась около часа. А потом мы стали играть November Rain. Как только зазвучали вступительные аккорды, буквально по команде с неба снова обрушился ливень. Это был такой мощный тропический дождь, одной каплей которого можно наполнить кофейную чашку. Он проливался на землю в черном тумане, смешивался с паром, поднимавшимся от разгоряченных зрителей. Я едва мог различить что-то в облаках, собравшихся над площадкой: люди казались сплошным морем неясных очертаний. Это было очень зрелищно и красиво. Казалось, что они слились с нами в единое целое. Публика была так же взволнованна, как и мы, – они увлеклись музыкой, и увлеклись по-настоящему. Дождь лил так сильно, что мы закончили песню, а потом нам пришлось прерваться, пока буря не прошла, и как только она закончилась, мы вернулись и отдали всех себя.

Между нашим выступлением в Венесуэле и концертами в Колумбии нас поджидали все возможные препятствия, и, учитывая состояние группы в недавнем прошлом, можно было ожидать, что под таким давлением мы сломаемся. Но в этом-то и была особенность Guns: мы занимались самоуничтожением, когда все было легко, а когда нам казалось, что весь мир против нас, все, включая Акселя, держались вместе. Иногда, в самые тяжелые моменты, у меня не оставалось надежды, но когда нам удавались такие потрясающие шоу, то мы становились неуязвимы, и любые невзгоды были нам по плечу. Думаю, в такие моменты мы были самой сильной группой в мире. Эти мгновения усиливали нашу веру друг в друга и поднимали боевой дух как ничто другое. Вместо того чтобы расстраиваться из-за событий в Южной Америке, мы дали зрителям возможность поддержать нас своей страстью и помочь нам стать лучше. Мы играли очень живо и находились в таком же напряжении, как и публика, – музыка захватила всех. Мы достигли того состояния, о котором говорят многие музыканты: когда увлекаешься настолько тем, что делаешь, что больше не помнишь, кто ты и что ты, – становишься настолько неотъемлемой частью представления, что уже не можешь ни о чем думать. Такие моменты волшебны, и все турне прошло именно так – каждый его концерт. Это лучший период в истории нашей группы. Любой бы отдал руку на отсечение, лишь бы стать частью всего этого… если бы это можно было предвидеть. Но нам никогда не было просто: когда мы не парили в невесомости над сценой, мы по-прежнему занимались саморазрушением.

В январе 1993 года мы отправились в турне по Японии, Австралии и Новой Зеландии с командой из восьмидесяти человек и сопровождением на буксире. В Японии мы случайно встретились с Ронни Вудом, и это было здорово.

К тому времени мы с ним уже много лет были друзьями, поэтому он вышел с нами на сцену в «Токио Доум» на песню Knockin’ on Heaven’s Door, а после концерта мы с Даффом и Мэттом с ним тусовались. Получился чертовски классный вечер. Остальная часть этого турне прошла так же круто – были отличные концерты, немного драмы – и много картинга, яхтинга и ресторанов. Тематические вечеринки, может, и исключили из статей расходов, а вот расточительство по выходным – нет.

Мы вернулись в Штаты в начале февраля, и у нас был месяц отпуска перед следующим этапом гастролей по Америке, который мы назвали «Кожа да кости». Эта поездка была направлена в основном на зарабатывание денег, поэтому из шоу убрали все лишнее, оставив только необходимое: Диззи Рид остался с нами, а Тедди и духовой ансамбль пришлось оставить дома, как и бэк-вокалисток. В середине концертной программы у нас была акустическая секция, в которой мы играли хиты из Lies и несколько каверов, например, на песню Dead Flowers. О большем я и мечтать не мог: наконец-то мы снова гастролировали как настоящая рок-н-ролльная группа оборванцев.

По моему мнению, эта концертная программа давала нам шанс показать миру песни из альбомов Use Your Illusion в том виде, как их всегда представлял себе я. В тот день, когда я закончил записывать последнюю гитарную партию для этих альбомов, я ушел из студии с записью простой и сырой, еще до наложения синтезаторов, духовых и бэк-вокала. Я не забыл, как круто они звучали – так просто и мощно. Жаль, что у меня уже нет той записи и она не болтается где-нибудь в интернете. Поверьте мне, песни звучали так круто: это были совершенно другие звери, сильно отличающиеся от того, что получилось в альбомах. Я не собираюсь ворошить прошлое и представлять, что было бы, если… но в целом это были бы совершенно разные альбомы. В любом случае у нас появилась возможность представить эти песни в сыром и менее помпезном виде, с группой, уменьшенной до нормального размера… Я был очень этому рад.