Кавал поднял руки, цепляясь за компромисс:

— После Врэта мы отправимся туда вместе.

— Нет, старик. — Суровые складки на молодом лице Рииса выступили твёрже. — Я не буду более подчиняться твоим командам. После Лары — нет. Я поднялся сюда, чтобы все исправить. На этот раз ты будешь повиноваться мне.

Кавал слабо заморгал. Он знал, что юный волшебник с Тёмного Берега прав. Три слепых бога ему уже это объяснили. В том приступе безумного раскаяния в содеянном он сделал, он увидел наконец неизбежность Справедливости.

Случай, который принёс его в мир Рииса и Лары, Смерть, которая освободила его, — всё это должно быть теперь уравновешено Справедливостью. А для него это значит — принять все последствия своего посещения Тёмного Берега.

— Это и к лучшему, — произнёс Риис, радуясь согласию, которое прочёл в глазах бывшего наставника. — Подумай. Если ты не справишься, я поднимусь по Лестнице Ветра и сам закрою дверь. А если ты сможешь, а у меня не получится убить Врэта, то хотя бы дверь будет закрыта, и Худр'Вра не сможет призвать к себе новых монстров. В своё время объединённые доминионы свергнут его и истребят последних змеедемонов.

Кавал стоял бледный, недвижимый, почти невидимый среди пыльных лучей серого штормового света.

— А если не получится у нас обоих? Риис печально улыбнулся:

— Тогда мы полной мерой заплатим кровавый долг за Лару.

Джиоти уже взобралась на сломанную стену, огораживающую развалины, и Риис устремился за ней, ни разу не оглянувшись. Он не испытывал сострадания к Кавалу, так жестоко изъеденному временем. Он только надеялся, что старый чародей всё же найдёт способ закрыть дверь.

Без чармового тела карабкаться было тяжело. Риис с трудом влез по груде камней на высокий карниз, где ждала его Джиоти. Оскользаясь на разбитых камнях, он с тоской вспоминал свои кошачьи рефлексы.

Джиоти протянула ему руку, он с радостью за неё ухватился. Она вытащила его наверх, и они вместе встали на разрушенном парапете, откуда открывался вид на Нхэт.

Перед ними до самого горизонта, где нависал Дворец Мерзостей, тянулись туманные джунгли. Пирамида с мясистыми картушами и скрытыми камерами страданий бросала безмолвный вызов их решимости. И никакие слова не могли наполнить это безмолвие. Только дела.

Сцепив руки, они пошли искать путь сквозь развалины к будущему, недоступному памяти.

Худр'Вра пировал во Дворце Мерзостей. Гипнотическая музыка заполняла просторное святилище и стаи змеедемонов парили величественными кругами, развевая щупальца, свиваясь змеиными телами, сплетаясь в чудовищные косы и скользкие цепи.

Властелин Тьмы сидел на ониксовом троне в величественной колоннаде святилища. Отсюда открывался роскошный вид на Рифовые Острова, где он родился, на приливные мели, поработившие его, на Поезд Боли, поработивший его врагов.

Рядом с ним сидела Тилия, королева ведьм, отвратив чёрные алмазные глаза от копулирующих змеедемонов, глядя на далёкие облака над болотами, на измятый край дня.

Буря кончается, подумала она, радуясь, как никогда раньше, кружевам света в грозовых облаках.

— Почему ты улыбаешься? — спросил Худр'Вра. Последнее время её страсть к нему стала слабеть, и он ощущал в ней смертельную покорность. Он даже подумывал, что надо бы несколько раз её убить — а теперь она улыбалась.

— Буря кончилась, — ответила она серьёзно. — И свет разгоняет тьму.

— Если бы мы не были так близки, милая моя Тилия, я бы решил, что ты говоришь символами. — Врэт стёр с лица маску и раздвинул вуали королевы, чтобы ничто не стояло между их лицами. — Вчера ты была вся занята мной. Сегодня мы говорим о погоде. Что за перемена?

— Все меняет все, — буркнула она уныло и вновь натянула вуали.

— Опять цитата из священного свитка, — раздражённо прошипел Врэт и притянул её к себе. — Тебе не спрятаться от меня внутри себя, ведьма. Я верховный повелитель всего. Вспомни Ромата!

Её чёрные глаза сверкнули страхом или злобой — Врэт не понял. Но не успел он заглянуть ей в душу с помощью магии и снова отвести вуали, чтобы прочесть намерения по лицу, как прибыл змеедемон, поймавший Поча.

— Видишь, Тилия! — Врэт встал с трона и показал на изжёванное тело Поча, висевшее розовым комом, как освежёванная туша. — Мои враги страдают и умирают — и потом страдают снова!

Он поднял правую руку, и кулак вспыхнул астральным пламенем. Когда он разжал руку, Поч очнулся с криком боли. Его раны исчезли.

— Зачем вообще становиться моим врагом? — спросил Врэт у Тилии, вопросительно склонив голову.

— Для некоторых невозможно стать вашим другом, — сухо ответила Тилия.

— Ах да, правда. — Он зловеще ухмыльнулся Почу. — Ты знаешь лорда Дрива Укского?

Поч с ужасом смотрел на стоящего перед ним коротышку.

— Говори, мальчик! — Врэт шагнул ближе. — Или будешь петь!

— Лорд Дрив… — У Поча дрожали губы, страх пульсировал в нём, не сдерживаемый Чармом. — Он ваш враг.

— О да. Мой враг. — Улыбка Врэта сделалась шире, открывая почерневшие зубы, и мёртвые глаза стали ещё мертвее. — Мой побеждённый враг.

— Я вам не враг, — заявил Поч, вися в щупальцах парящего змеедемона. Бледное лицо пылало горячим страхом, и он повторил ещё раз: — Я вам не враг.

— Правда? — Врэт повёл головой из стороны в сторону, издевательски притворяясь, будто изучает мальчика. — Я убил твоего отца. Я перебил весь твой род!

Поч промолчал. Улыбка Врэта исчезла.

— А сейчас я убью тебя.

Он взял из воздуха чёрную косу и провёл бритвенно-острым лезвием по шее Поча от уха до уха. Поч завопил. Врэт снова заулыбался:

— Первый наш голос — крик! Приветствие боли. Поч зажмурился, тяжело дыша.

— На Тёмном Берегу боль — это бог, — прошептал Врэт, и его шёпот был почти неслышен на фоне гипнотизирующей музыки, заполняющей зал. — На Ирте мы её едва замечаем, потому что Чарм исцеляет все наши болезни — для тех, кто может его достать. Но на Тёмном Берегу боль — первая и самая вездесущая правда жизни.

— Я вам ничего не сделал! — завыл Поч. — Зачем вы так со мной?

Врэт подбросил косу в воздух, и она не вернулась.

— А почему бы и нет?

Тилия наконец поднялась с ониксового трона и подошла к перепуганному мальчику.

— Не мучь его.

— Я? — Врэт хмыкнул, и его узкие глаза загорелись радостью. — Никогда! Он сам будет мучиться на Поезде Боли.

— Он всего лишь мальчик, — умоляюще проговорила Тилия.

Врэт скрестил руки и приподнял бровь:

— Мальчик с тайной.

Глаза Тилии бесстрастно смотрели из-под вуали.

— Ты знаешь, о чём я говорю, — вкрадчиво проговорил Врэт с кривой улыбкой. — Многие ведьмы это умеют видеть, а уж королева — наверняка. — Он дёрнул воздух возле головы Поча, и аура мальчика заметно задрожала: оранжевые вспышки, пронизанные зернисто-серыми лентами. — Что это, как не тайна? А? Как ты думаешь, Тилия? Погляди на это. Такая тайна, что он хотел бы спрятать её от себя самого, если бы мог.