Безымянные — сверхъестественные богоподобные сущности, обитающие внутри Извечной Звезды, источника энергии всей вселенной.

Владычица Сада — благородная дама из Безымянных, волшебством создавшая миры нашего космоса как учебное пособие для все-еще-не-рожденного младенца.

Возлюбленный Владычицы — Безымянный, зачавший не рожденное дитя Владычицы Сада. Он спит в Извечной Звезде, и кошмары его снов, полные безобразия, жестокости и безумия, поражают тьмою миры, созданные волшебством его дамы.

Четыре Мистических Мира — состоят из первоначальной действительности, коей является Извечная Звезда, и трех царств, созданных волшебством Владычицы Сада в пустом ничто за пределами этого сияния:

Горний Воздух — вечно беспокойная корона Извечной Звезды, где обитают разные создания энергии, и среди них дьяволы эфира — порождения кошмаров, что тревожат спящего Возлюбленного;

Светлые Миры — многочисленные планеты, и среди них Ирт, Немора и Хелгейт, раскинувшиеся в сиянии вокруг Извечной Звезды;

Темный Берег — миры холодные и мрачные (среди них Земля), отброшенные как тени в пустоту сиянием Светлых Миров.

Рик Старый — древний кобольд с Неморы, призванный Владычицей Сада определить, что не удалось в волшебстве, и отчего перестал шевелиться нерожденный младенец у нее в чреве. Знание Светлых Миров, приобретенное долгой жизнью, и видение Темного Берега у этого кобольда таково, что никто лучше него не знает магического творения владычицы.

Азофель — светоносный страж, называемый Лучезарным, поставленный старшими над ним наблюдать за Владычицей Сада. Она же поручила ему сопровождать Рика Старого в его пути по Четырем Мистическим Мирам, дабы узнать, отчего перестало трепетать дитя владычицы.

Бройдо — юный эльф с Края Мира, как зовется Светлый Мир, ближайший к Извечной Звезде. Бройдо стал другом и спутником Рика Старого на пути его подвига.

СмиддиTea — бабка Бройдо, предводитель клана эльфов, живущих на Краю Мира.

Тивел — эльф — соплеменник Бройдо и Смидди Tea, одержимый эфирным дьяволом из Горнего Воздуха.

Даппи Хоб — почитатель дьявола, искусный в изготовлении амулетов, коими уловляют дьяволов из эфиров Горнего Воздуха, дабы они исполняли поручения среди Светлых Миров и на Темном Берегу.

Гномы — магией Даппи Хоба выведены из червей в плоти змей, чудищ и вымерших гадов Края Мира; восстали против своего повелителя и низвергли его в Бездну — темную пропасть, ниспадающую со Светлых Миров на Темный Берег.

Синий Типу — единственный гном, сохранивший верность Даппи Хобу, изгнанный сотоварищами в лавовую пустыню. Там он создает талисманическое оружие, предвидя возвращение своего господина.

Джиоти — маркграфиня Арвар Одола, наименьшего и наидревнейшего доминиона Ирта.

Риис Морган — волхв с Темного Берега, обладающий на Ирте удивительными силами волшебства, в том числе умением превращаться в Котяру; его необычайная мощь и ловкость порождены звериными метками.

Кавал — исчезнувший волшебник и мастер оружия Ар-вар Одола, некогда практиковавший магию на Темном Берегу и обучивший Рииса Моргана как своего помощника.

Лара — призрак ведьмы, служившей Кавалу и Риису на Темном Берегу и зверски убитой местными жителями из страха перед ее мощью. Помня о ее службе, Кавал отправил ее израненную душу в Извечную Звезду, дабы там исцелилась она.

Бульдог — бывший вор из Заксара в доминионе Зул на Ирте и друг Котяры.

Амара — дочь Рика Старого, умершая в младенчестве и оставившая душу отца скорбеть.

Тех, кто отдает свет, поглощает тьма.

Висельные Свитки, Отрывок 3 стих 23

Где-то на Краю Мира юная женщина с распущенными прядями рыжих волос лежала в мраморном бассейне сада, выставив большой живот. Ее яркие локоны полыхали над ледяной зеленью воды под колоннами храма и лиловым сумеречным небом.

Мощеный сад усыпали золотые листья, под зеленовато-голубыми колоннами и створчатыми архитравами спали рогатые ящерицы, в шпалерах порхали голуби. Черные с прозеленью бабочки плясали под легким дуновением ветерка, который кружил осенние листья и источал далекий аромат дыма. Ухала где-то сова.

Беременная села в воде, и на бледном лице отразилась глубокая тревога. Руки, гладившие большой живот, задрожали, и в уголке глаза блеснула слеза. Женщина в отчаянии оглядела сад, высматривая того, кого позвала на помощь себе и нерожденному младенцу.

На каменной вазе, увитой красным плющом, сидел старый кобольд в коричневых вельветовых штанах, в зеленой рубахе с неровными оборками, в сдвинутой набекрень шапке из засаленного синего бархата. На впалых щеках выросла недельная розовая щетина, и он большими серыми глазами, затуманенными и холодными, смотрел на обнаженную купальщицу.

— Почему не шевелится мой ребенок? — прозвучал настойчивый вопрос. Взгляд ее миндалевидных глаз с небесно-голубыми радужками вокруг коричневых зрачков остановился на кобольде. — Он мертв?

— Госпожа моя… — Узловатые пальцы кобольда ухватились за край вазы, на которой он сидел. Кобольд поклонился так низко, будто обращался к кружащимся листьям. — Тьма разливается по Мирам Света.

— Как это может быть? — нахмурилась женщина, тонкими длинными пальцами поглаживая живот. — Я всю свою душу выплеснула, прогоняя от нас тьму, дабы мое дитя родилось в свет.

— Твоя душа есть волшебство, госпожа, и пролитое тобою сломало тьму и породило то чудо пустоты, которое есть Светлые Миры. И все же… — Кобольд выпрямился, и на его сморщенном, точно ореховая скорлупа, лице отразилась тревога. — Некто из тьмы поднялся в свет.

— Откуда? — спросила владычица, небрежным тоном пытаясь скрыть беспокойство. — Из тьмы? Разве есть миры во тьме внешней?

— О да, госпожа! — энергично закивал кобольд. — Но не такие миры, какие известны нам. Не миры, рожденные эманацией твоего лучезарного волшебства, которое вечно создает в пустоте порядок и историю Светлых Миров. Нет, а тот, кто поднялся из тьмы в твой свет, восстал из миров тени, из холодных глубин пустоты.

Женщина, измученная тревогой за дитя, ухватилась ослабевшей рукой за бортик бассейна.

— И что же это за миры тени, кобольд?

— Именно миры тени, госпожа. — Кобольд повел в воздухе узловатыми пальцами. — Тени, отброшенные в пустоту Светлыми Мирами, что ты создала и ввела в свой ослепительный свет. Тени, отброшенные в пустоту. И не более того.