Толпа слитно ахнула и испуганно попятилась, чуть не снеся плетень. Я недоуменно пожала плечами. Ну и чем этаким их удивила моя просьба, скажите на милость? Ну вот захотелось мне в тишине и покое между могилками побродить, старинными надгробиями полюбоваться – так что в этом крамольного? Я же ничего осквернять вроде бы не собираюсь! Так за что же на меня ухваты да топоры наставлять?

Но вместо вразумительного ответа церковник вдруг вскинул костлявый палец и, указывая на меня, заорал тонким срывающимся тенорком:

– Вот она! Хватайте ее да вяжите, покудова не убежала!

Я растерянно пожала плечами. Да, никак, они все здесь с ума посходили!

Мне почему-то совсем не хотелось воевать с впавшими в коллективное помешательство селянами. Уж шибко неловко они свои топоры держат. Сразу видно, что им куда сподручнее ими дрова рубить али на медведя ходить, но никак не на человека. Тем более на девушку. А посему на призыв священника «Лови ее, вяжи ее!» мужики отреагировали как-то вяло, без огонька. Да и сам церковник выглядел как-то подозрительно: пошатывался на ходу и пьяно таращился вылупленными, осоловелыми глазами. Интересно, не белены ли он, часом, объелся?

Селяне обступили меня неровным кольцом, неуклюже держа наотлет свои топоры и не осмеливаясь подступиться ближе. Вот уж точно – и хочется, и колется. Где-то в арьергарде заполошно подвывал придурочный священник, пытаясь науськать нерешительных вояк. Снисходительно оглядев своих поимщиков, я неодобрительно прищелкнула языком и выразительно лязгнула саблями. Половина загонщиков тут же правильно поняла мой намек, витиевато помянула гоблинов, взвалила на плечи не предназначенный для военных операций аграрный инструмент и, провожаемая припадочными завываниями святоши, цепочкой потянулась домой. Правильно мужики рассудили – и от греха подальше, и сам целее будешь.

– Смилуйтесь, госпожа колдунья! – неожиданно взмолился красномордый здоровяк, бросаясь передо мной на колени и горестно заламывая руки. – Совсем ведь нас проклятая ведьма заест!

– Э-э-э, я не колдунья! – осторожно поправила я, так ничегошеньки и не поняв. Потом подумала и уточнила: – Вернее, ведьма не я!

На растерянном лице мужика отразилась напряженная работа мысли.

– А я и не говорил, что вы ведьма!

– Я и так знаю, что я не колдунья! – насмешливо подтвердила я.

– Как не колдунья?! – потрясенно ахнул красномордый. – Так что, церковникам вообще верить нельзя?

– Ну почему же нельзя? – совсем развеселилась я. – Пусть верят, разрешаю. Например, в богиню Аолу и ее братьев!

Мужик задумчиво поскреб в затылке:

– Тьфу, вот гоблины-то! Судя по тому, как вы, госпожа, на язык бойки, вы и есть самая настоящая колдунья!

– А ведьма тогда кто? – подбадривающе улыбнулась я.

– Так тетка Мона-покойница, мать нашего кузнеца Густава.

– И кто ее ведьмой назвал?

– Дык вестимо кто, церковник наш! – бесхитростно довел до моего сведения мужик.

– Так ему же верить нельзя, – иронично напомнила я. – Логично?

Собеседник пару минут потрясенно таращился на меня, беззвучно разевая рот, а потом весело загоготал, хлопая себя по коленям.

– Вот, госпожа, спасибо, повеселили. Уж не знаю, как это у вас получается, да только разговоры ваши чуднее любого колдовства!

– Вы священника вашего в погреб прохладный посадите, похоже, он на солнце перегрелся, – спокойно посоветовала я. – А мне все толком обскажете, что и как у вас тут приключилось.

Церковника подхватили под мышки и уволокли прочь, невзирая на его отчаянные вопли. Упитанный мужик, поглядывая на меня донельзя уважительно, приглашающе махнул рукой, указывая в сторону виднеющегося за плетнем дома.

– Дозвольте в гости вас пригласить, в извинение так сказать. Правда, в хате у меня неспокойно, дочки из воли отцовской вышли. – Он опечаленно пошевелил мохнатыми бровями. – Эвон как оно повернулось-то… Юбки не носят уже – как вы, в штанах ходят. Замуж не желают – не по нраву им наши местные женихи. День-деньской с луком упражняются либо ножики в цель мечут. Меня, старого, не слушаются…

– А что же так? – сочувственно подмигнула ему я. – А может, я и тут колдану?

Красномордый смешливо прыснул в кулак:

– Ох и шутница же вы, как я погляжу. Я-то сам староста местный, Штефаном меня звать. Померла, значится, у нас давеча кузнецова мать – первая на селе склочница и сплетница. Мы уж все вздохнули с облегчением и свечку Аоле поставили, да не тут-то было. Положили мы тетку Мону в гроб да молитву, как водится, над ней прочитали. Но только вознамерились гроб поднять и на телегу поставить, как раздались звуки ужасные и в воздухе распространилось зловоние омерзительное. Три раза пытались мы, благословясь, гроб из горницы вынести, и каждый раз подобное приключалось. Вот и смекнули мы, что дело здесь нечисто. А тут и священник наш объявил, дескать, в покойницу демоны вселились да в ведьму ее обратили, и предрек, будто сегодня на утренней заре приедет к нам вооруженная девица, кою поймать надобно и призраку в жертву принести. Тогда, мол, злой дух из ведьмы весь и выйдет…

– Стоп, какой еще призрак? – окончательно запуталась я. – Ну с пастырем вашим мне уже и так все предельно ясно, а призрак-то тут при чем?

– А с призраком у нас совсем горе вышло! – не на шутку закручинился староста. – Лет этак пять назад завелся у нас в часовне святой Бригитты призрак паскудливый, и так он все село в оборот взял, что ни вздохнуть, ни перну… хм, ни чихнуть спокойно нельзя. Он и девок пугает, и на скот порчу наводит, и непогоду насылает. Одно спасение – откупаться от него регулярно одежей, едой и самогоном.

– Ничего себе! – восхищенно присвистнула я. – Так это же настоящий проглот, а не призрак. А вы тоже хороши. Собрались бы всем миром да отдубасили его изрядно!

– Да как же можно, – аж перекосился Штефан, – он же призрак!

– Ну-ну, – саркастично хмыкнула я. – Ладно, гоблин с вами. Мне все равно в часовню заглянуть нужно, вот и спытаю лично, что у вас там за любитель самогона балует…

– Да мы вам по гроб жизни, госпожа, благодарными останемся! – бурно возрадовался староста, чуть не бросаясь ко мне на шею.

– Ни-ни, – шутливо одернула его я. – А пока покажи мне вашу хваленую ведьму.

– Обязательно, – еще пуще повеселел староста, похоже узревший во мне долгожданное избавление от всех ципелинских проблем оптом.

Между тем, скрашивая дорогу сей немудреной беседой, мы подошли к добротному дому, увенчанному крепкой двускатной крышей и украшенному расписными ставнями. Я еще не успела взойти на крыльцо, как дверь неожиданно растворилась и на ступеньки выскочили три рослые, дюжие девицы в кожаных штанах и обшитых стальными пластинками кафтанах.

– Батюшка, – солидным басом зачастила первая, бросая на меня косой оценивающий взгляд исподлобья, – так ты же обещал на торжок за гостинцами поехать!