Вдруг на его лице появилась злобная гримаса.

— Я всегда знал! — выкрикнул он, брызжа слюной. — Хенгист и Лутгардис, Хорса и Фириа, братья по культу были готовы, — клинок поднялся, теперь он был чист.

— Всегда готов, — пробормотал безумец.

Он стянул капюшон с головы, и Кано увидел, что у него на лбу вырезано кольцо, пронизанное восемью линиями. Убийца Экануса направился к нему, обойдя крестообразную платформу, на которой безмолвно и неподвижно лежал примарх.

Воин поднялся на колени, потянувшись к колонне, чтобы опереться на нее. Этот безумец убьет его, как убил Экануса, ударив в тот момент, когда тот был слаб и не способен сопротивляться. Сангвиний никогда не будет пробужден.

Рука Кано соскользнула, и он упал на пол. В глазах все расплылось, он отчаянно пытался встряхнуть себя, уйти от предательства своей плоти к бессмертной силе души.

— Сейчас ты умрешь, — сказал безумец.

— Сначала ты, — проскрежетал Кано, когда его мысли коснулись пылающего ядра силы, спрятанной глубоко в душе. И которую он слишком долго держал в узде.

Псайкер поднял руку и высвободил эту силу. Воздух завизжал, когда потрескивающая рубиновая молния вырвалась из ладони Кано и пронеслась через помещение. Хенгист взорвался раньше, чем смог закричать от боли, кровь и плоть испарились во влажную дымку, от которой потемнели пол и потолок. Беспорядочно выстреливали разряды остаточной энергии, извиваясь по металлической палубе, погасшим мониторам измерительных приборов и светильникам.

Казалось, прошло сто лет, прежде чем Кано смог выбраться, пошатываясь, из отсека в коридор. Он опирался о стену, спотыкаясь, словно пьяный. Тусклый свет Сигнуса Прайм проникал в разрушенный переход, пыль в зловонном воздухе накрывала устлавших пол мертвецов. Повсюду лежали трупы людей, а на некоторых сидели крылатые гарпии, пируя остывающей плотью.

Твари зашипели, когда увидели идущего Кано. Они неистово захлопали крыльями, поднимаясь по спирали в мертвое небо через бреши в корпусе «Красной слезы».

Кано снова споткнулся, прислонившись к разрушенной стене. Чтобы добраться сюда, он исчерпал все силы. Больше всего ему хотелось упасть на палубу и заснуть, позволить колыбельной анабиозной мембраны взять под контроль изможденное тело и отдохнуть. Поступив так, он признал бы правду.

— Я подвел… — прошептал он. Данное им обещание — отдать все силы, чтобы добраться до разума примарха, пойманного в клетку мучительных видений, — рассыпалось, а те самые воины, которые могли повернуть ход войны, лежали мертвыми из-за его неудачи. Он был так близок. Всего несколько мгновений, если бы не убили Экануса…

Вокруг него пустые залы не способной взлететь боевой баржи были безмолвными свидетелями этой открывшейся правды. Его братья ушли, бросив «Красную слезу», когда огромная жажда крови в конце концов овладела легионом. Кано вгляделся в далекую башню адского собора. Башня из костей взывала к нему, как воззвала к остальным. Она станет памятником их конца.

На Кано нахлынула волна ужасной боли, столь сильной, что у него перехватило дыхание.

— Я подвел мой легион. Моих братьев. Моего примарха.

От стыда он закрыл глаза.

— Ты не подвел.

Кано дернулся, глаза резко открылись, словно его вырвали из глубочайшего сна. Вопреки холоду и зловонному воздуху, тусклому сиянию сигнусийских звезд, просачивающемуся сквозь тошнотворную пелену на небе, перед ним блестел янтарь и сияла белизна.

Он увидел высокую фигуру, мифический облик, созданный светом и выкованный из золота и багрянца. Отеческое выражение лица Ангела было наполнено всеми противоречивыми эмоциями, которые могла вместить его душа. Гордость и печаль, страх и восторг, и сотни других.

— Милорд, — прошептал Кано, боясь поверить своим глазам. Он протянул руку и коснулся примарха. Это был не сон, пальцы наткнулись на нагретый солнцем керамит.

На миг величайшая печаль омрачила патрицианское лицо Ангела.

— Ты многое отдал, чтобы вернуть меня, мой сын, и заплатил высокую цену.

— Мы сделали то, что считали верным…

Ангел поднял руку, призывая к тишине.

— Мы поговорим об этом, но не сейчас, — он нахмурился. — Где твои братья, Кано?

Легионер устало поднял руку и указал на Собор Знака.

Сангвиний мрачно кивнул, его янтарные глаза с тревогой оглядели руины вокруг них.

— Посмотри, то, что было сделано здесь, сотворено ложью.

Он покачнулся на раненых ногах, могучие крылья полностью раскрылись.

— Клянусь тебе, на этом все закончится, — повелитель Кано посмотрел на библиария, положив руку на плечо воина. — Сегодня ты сражался и победил. Теперь я положу конец этой битве.

С громоподобным ревом Ангел взмыл в небо, обнажив великолепный багровый меч. Грязные облака рассеялись, словно испугавшись его, и примарх превратился в полосу золотого огня, устремившись к храму из костей, словно пылающая комета.

Одно перо, чистое и ослепительно белое, медленно опустилось на палубу у ног Кано.

С начала войны за Сигнус капитан Ралдорон видел многое, что испытало его здравомыслие, его стоический характер и, за неимением подходящего слова, его веру. И тем не менее казалось, что не будет конца подлому предательству, которое лежало в основе каждого нападения на Кровавых Ангелов. Ложь и скрытые истины, твари из мифов и легенд — все это не укладывалось в голове. Но ничто нельзя было сравнить с ужасом предательства.

Ралдорон разрядил магазин в визжащую морду кровопускателя. Краснокожее обезглавленное тело развернулось, продолжая безумно размахивать мечом. Капитан сильным ударом ноги отправил его через край пылающей ямы в жуткий, извивающийся внизу огонь. Варп-пламя жадно лизало стены широкой шахты, истекая из непространства благодаря психической боли миллионов жертв.

В то время как по всему залу его воины продолжали атаковать Ка Бандху и других чудовищных демонов, капитан на секунду отвлекся. Ралдорон посмотрел на чуждый свет, придававший всему вокруг зловещий вид. Словно Собор Знака был построен поверх раны в ткани реальности.

Отвлечение едва не стоило ему жизни. Кровавый Ангел краем глаза заметил кривой скимитар и увернулся, едва избежав удара, который нанес бы ему тяжелую рану.

Харокс. Молчаливый Несущий Слово пришел, чтобы заполучить трофей из Кровавого Ангела.

— Зачем ты сделал это? — выпалил вопрос Ралдорон. — Почему ты предал?

— Ты никогда не узнаешь, да и не поймешь, — прохрипел Харокс, сделав ложный выпад и нанеся удар мечом.

— Тогда будь ты проклят! — с губ Ралдорон яростным криком сорвалась брань, и он почувствовал, что теряет самоконтроль. Болтер капитана дважды рявкнул, снаряды попали в Харокса с близкого расстояния. От брони отлетели осколки, и Несущий Слово покачнулся.