Действительно серьезное сопротивление русские встретили от стоящей на окраине зенитной батареи, успевшей опустить стволы. Но в расчетах больше половины были все те же семнадцатилетние мальчишки, и не было ни одного артиллериста-противотанкиста с фронтовым опытом, первым залпом в два орудия из четырех зарядили осколочные вместо бронебойных — да и стандартный ахт-ахт образца тридцать шестого года мог взять Т-54 лишь в борт, так что русские отделались сбитыми гусеницами у двух танков, и потерями у всадников (а вот тут осколочные снаряды оказались очень эффективны), за что обозленные азиаты, ворвавшиеся на позицию батареи вслед за танками, пленных не брали вовсе. А вот в поле какому-то числу защитников города повезло — те, кто толпились у кухни, в большинстве дисциплинированно подняли руки — по утверждению командира второй роты, так как перед приемом пищи оружие было составлено в пирамиды в стороне, то сопротивление было бессмысленным, а сдача в плен напротив, единственным разумным выходом. Майор был убит — его голову, отрубленную лихим ударом, для опознания принесли на штыке. И войска конно-механизированной группы генерала Иссы Плиева продолжили выполнение боевой задачи.

Через час в городе из каждого окна свешивались простыни, полотенца, наволочки и платки. Жители с ужасом смотрели на гарцующих по улицам всадников, совсем таких, как рассказывала пропаганда — в ожидании, когда эти дикие людоеды будут жарить их живьем. Но русские варвары вели себя на удивление смирно — хотя, когда они ворвались в город, всем, кто попался им на улице в военной форме, очень сильно не повезло. В старой крепости-цитадели, где теперь располагалась тюрьма и жандармерия, русских солдат встретил пожилой вахмистр, вскинул руку к козырьку, и начал докладывать, хотя было видно, как ему страшно — нашли переводчика, оказалось, что сей полицейский чин рапортует, что сдает город в полном порядке, и интересуется, не будет ли ему и его людям поддерживать оный и дальше. Русских однако интересовала лишь тюрьма, нет ли там наших пленных и коммунистов — услышав ответ, что таковых тут отродясь не бывало, а в камерах лишь местные уголовные, русский офицер приказал выгнать их всех во двор, где бывших арестантов немедленно покрошили из автоматов. Во-первых, надо было куда-то деть пленных, а во-вторых, русский капитан, назначенный комендантом, хорошо помнил инструктаж, что в каждом немецком городе есть «вервольф», как у нас в сорок первом при отступлении оставляли подполье — но у немцев все поставлено с большим размахом, и тайные склады оружия и боеприпасов, и банды обученных диверсионному делу головорезов, притворившихся мирными жителями, во главе стоят фанатики эсэс, готовые умереть за фюрера, и все это тайными каналами связи объединено в одну сеть, получающую указания из Берлина. Так что капитан обоснованно ждал в самом ближайшем времени массовых попыток диверсий, убийств из-за угла, а то и фашистского восстания — и тюрьма, куда следовало бросать всех подозрительных, была архиважным местом.

Но никаких выступлений не было, ни в первые дни, ни когда фронт продвинулся еще дальше на запад. Однако же тюрьма не пустовала — поразительно, как эти герры и фрау любят стучать друг на друга (согласно статистике, по числу доносов Куда Надо на тысячу человек населения, немцы что при Гитлере, что в ГДР, что в ФРГ, что в Кайзеррайхе, были на устойчивом первом месте, а вот сталинский СССР, отставая на порядок, лишь на шестом, пропустив вперед «демократичные» Англию, США и кого-то еще). Так что очень скоро в тюрьме оказались все без исключения члены НСДАП, находившиеся в этом городе — быстро нагрузив работой Особый Отдел (а что вы думали, если есть комендатура, то обязательно присутствуют и Те Кто Надо, с нашей стороны). Но никаких «вервольфов» не попадалось, несмотря на комендантский час и активную следственную работу, с мероприятиями типа обысков и облав. Немцы кстати были довольны — преступность упала практически до ноля, поскольку почти единственным наказанием для уголовной братии был расстрел у ближайшей стенки.

Еще коменданту запомнилась пышнотелая накрашенная фрау, заявившаяся «по очень важному делу» на третий день. Фрау оказалась хозяйкой местного борделя, и пришла, чтобы заявить, что ее заведение готово возобновить работу, и даже расшириться, «ведь вы же наверное, мобилизуете всех жен, сестер и дочерей офицеров вермахта и эсэс, так лучше будет, если процесс будет проходить не в антисанитарных условиях, а как подобает! Вот у меня список интересующих вас особ — а вот прошение, в случае предоставления мне дополнительной рабочей силы, выделить мне в расширение соседний дом, выселив жильцов. Зато тогда все храбрые русские солдаты и офицеры получат самое качественное обслуживание».

Лондон. 15 января 1944

Наконец Англия могла радоваться. Ощущение близкой победы — как запах весны зимой. Нет, британцы и раньше не сомневались, кто победит в этой войне, но сейчас возникло чувство ее скорого завершения.

С ноября не появлялись над Лондоном даже одиночные немецкие самолеты. И над Каналом люфтваффе резко снизило активность. После разгрома флота гуннов у берегов Португалии и очередных поражений их армии на русском фронте, десант в Англию исключался даже теоретически. А сам Уинни, наш премьер, вместе с американским президентом летал в гости к Сталину, и как было заявлено прессе, переговоры прошли с полным успехом, и были достигнуты все договоренности, как окончательно разбить общего врага.

Были конечно неизбежные трудности. Но голода не было — все лужайки и газоны были превращены в огороды, неужели вы думаете, что их и в самом деле лишь подстригали в течение трехсот лет, за которые добрая старая Англия пережила достаточно бедствий? Были и жертвы — в основном, среди экипажей кораблей и самолетов, в Атлантике продолжались сражения с «волками Деница», продолжавшими брать с конвоев ощутимую дань, но и Роял Нэви хвастался впечатляющим числом потопленных субмарин, так что было мнение, что надолго немцев не хватит. И уже семнадцать немецких городов были превращены ну если не в пыль и пепел, то в руины, и может быть, число убитых так немцев и в самом деле достигла миллиона, как утверждало Би-Би-Си — важно было, что горят их города, а не наши! — и что с того, что число потерянных бомбардировщиков Королевских ВВС превысило две сотни, и ходили слухи, что экипажи сбитых самолетов разозленные гунны в плен не берут — но у Британии много, и кораблей, и самолетов, и храбрых мужчин, готовых отдать жизнь за короля.

Однако же, два почтенных джентльмена, беседующие сейчас у камина в гостиной особняка в викторианском стиле, были в весьма дурном настроении.

— Вам нельзя сегодня больше пить, Уинстон. Русский коньяк конечно, хорош, но надо же знать меру!

— К дьяволу, Бэзил! Вы не хотите знать, что было сегодня в Объединенном Штабе? Жаль, что у вас нет допуска, уж вы бы со своим аналитическим умом наверное увидели бы то, что не желают видеть эти недоумки в больших чинах!

— Насколько я понимаю, обсуждалась будущая высадка на континент?

— Именно так, Бэзил! Русские как всегда удивили мир — все наши военные эксперты ждали, что бои на Висле будут если не как Сомма той войны, то что-то похожее. Теперь те же умники, спорят, когда русские встанут на Одере, к началу февраля, или уже через неделю? А там, я напомню, сорок миль, и Берлин! И если мы не хотим прийти на обед, когда все уже съедено, надо выступить в поход сейчас! Иначе мы рискуем встретить русских солдат уже на том берегу Канала. И что тогда нам останется от Европы?