Вэр усмехнулся.

— Любовь моя, никто из нас пока не может быть спокоен. Я пытался убедить тебя, что мы оба всегда будем подвергаться смертельной опасности, а ты беспокоишься о Кадаре.

— Это совсем другое.

— Потому что Бог спас меня однажды, и ты решила, что он не допустит, чтобы его труды пропали напрасно?

— Нет, пока я с тобой и могу напомнить ему об этом.

Он нежно поцеловал ее в висок.

— Тогда я, определенно, должен оберегать тебя от всех опасностей, чтобы сохранить свою собственную жизнь. Как это мудро с твоей стороны.

— Но женщины вообще гораздо умнее мужчин. Разве мы устраиваем шумиху и убиваем друг друга? Нет, мы пытаемся создавать, а не разрушать. Вот почему, чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что Ашера действительно — одна из ипостасей Бога. И она ведает не только рождением, но и мудростью.

— А затем ты заявишь, что именно она и создала небеса и землю, — заметил он сухо.

— Я еще не думала об этом. — Ее взгляд вернулся к идущим впереди по дороге Кадару и Селин. — Он взял знамя, как ты думаешь, Вэр?

— Мы никогда этого не узнаем. Его поездка продолжалась достаточно долго. Если оно у него, то он уже нашел способ переправить его рыцарям-тамплиерам.

— Надеюсь, он так и сделал. — У нее мелькнула невероятная мысль. — А он не мог воспользоваться знаменем в сделке с Синаном?

Вэр покачал головой.

— Помнишь? Он предупреждал нас ни в коем случае не говорить о вере Кемала в знамя.

Она и сама понимала, что Кадар не мог отдать знамя Синану, Вэр только подтвердил точность ее интуиции.

— Кадар сказал, что Синан знает все, что происходит на этой земле.

— Что тебя беспокоит? — Вэр посмотрел в сторону. — Ты же сказала, что знамя не имеет силы.

Tea пожалела, что заставила его вновь вернуться к болезненному для него разговору. Они должны забыть об этой раздираемой войной земле и обо всех этих тронах со львами и знаменах, которые, казалось, зажили своей собственной жизнью.

— Возможно, когда-нибудь он нам расскажет об этом. — Она взяла его за руку. — Нам надо найти удобное место в трюме, куда можно погрузить наш шелк и вышивки.

— И предложить всем грузиться на корабль. — Его шаг сразу стал энергичным и решительным. — Мы отплываем в полночь, с приливом.

Два года спустя

7 сентября, 1193

Монтду, Шотландия

Селин стояла на высоком скалистом берегу.

Кадар увидел ее сразу, как только его корабль вошел в гавань, но она не двинулась с места, даже когда они причалили к берегу.

Сильные порывы ветра прижимали ее коричневое платье, облегая хрупкое тонкое тело. Она выглядит так, словно готова сразиться со всем миром, подумал Кадар. Он помахал рукой, направляясь к сходням.

Селин не ответила на приветствие. Она уже бежала вниз по крутой тропе к пристани.

Он встретил ее на полпути на тропинке. Она показалась ему воплощением восхитительной радости жизни и неукротимой воительницей духа. Ему очень хотелось коснуться блестящих рыжих волос, рассыпанных по плечам. Но он не сделал этого.

— Тебе следовало бы надеть накидку.

— И это все, что ты мне скажешь? Тебя не было четыре месяца.

Он лукаво улыбнулся:

— Неужели ты все это время стояла на этом утесе? Удивительно, как ты еще не превратилась в статую.

— Самонадеянный верблюд. Если я и ждала тебя, то только потому, чтобы узнать, какого успеха тебе удалось добиться, продавая наши вышивки.

— Огромного. Купцы в Испании поражены вашим мастерством. Я вернулся с сундуком, полным золота.

— Полагаю, тебе следует взять меня с собой в следующий раз.

— Ты так считаешь?

— Да. — Она взглянула вверх, туда, где только что стояла. — Кто-нибудь еще должен научиться торговать нашим товаром. Что, если тебя убьют? Что мы тогда станем делать?

— Биться головой о землю и рыдать всю жизнь?

— Перестань шутить. — Она внезапно повернулась к нему, ее зеленые глаза засверкали. — Возьми меня с собой.

С тех пор как он впервые заглянул в эти восхитительные зеленые глаза, он почувствовал, что защита, которую он постоянно воздвигал против нее, ослабевает.

— Чтобы заключать торговые сделки?

— Возьми меня. Я нужна тебе.

— О да, это так. — Он позволил себе коснуться ее щеки. Волна невыразимого удовольствия окатила его с ног до головы. — Но только не для заключения сделок.

— Нет, — прошептала она.

Он знал, что этот разговор неизбежен, но еще не был готов к нему.

— Ты слишком мала.

— Мне уже пятнадцать. Многие женщины выходят замуж и рожают детей.

— Я знаю.

— И у тебя не было бы нужды спать с иностранками. Я бы могла… Чему ты смеешься? Я все равно буду это делать.

— Я в тебе и не сомневаюсь. — Он почти готов был сдаться на этот раз. Она уже совсем взрослая, и только временами в ней еще вспыхивало детство. — Я высоко ценю твою жертву.

— Не думаю, что это жертва. — Она облизала губы. — Мне кажется, что… ну, я бы не возражала… чтобы ты трогал меня.

— Потому что я больше не представляю для тебя угрозы?

— Даже больше, чем раньше. Ты заставляешь меня чувствовать…

— Что?

Она вызывающе ответила:

— А почему я должна говорить тебе об этом? Ты ведь только смеешься и говоришь, что я слишком маленькая.

— Это вполне возможно.

— Тогда я даже не стану тратить на тебя ни одного лишнего вздоха. — Она вновь посмотрела вверх на гору. — И к тому же есть другой, кто не считает меня слишком маленькой, чтобы взять меня в жены.

— В самом деле?

— Лорд Кеннет из Крейкхеда оказывает мне внимание. Он приезжает сюда с визитом раз в неделю.

— И ты находишь его общество приятным?

— Почему бы и нет? Он молод и хорош собой, и он говорит, что я сладкая как мед.

— Он, должно быть, плохо разбирается в характерах. Думаю, в следующий раз ты отошлешь его прочь.

Она бросила на него быстрый проницательный взгляд.

— А мне кажется, тебе это не нравится.

Он старался не показать своего недовольства, но она слишком хорошо его знала.

— Мне это не по душе, — сказал он нежно. — Мне бы понравилось еще меньше, если бы я увидел его рядом с тобой. И тогда я мог бы дать выход своим чувствам способом, который ты мне строго-настрого запретила.