– Ах, да, сентиментальные воспоминания, – улыбнулся Валентин. – Что ж, я готов выслушать и их.

– Лада уедет вместе со мной, – твердо сказал Глеб. Валентин задумался.

– Это выглядит довольно заманчиво. И честно говоря, может только радовать меня. Убийца, решившийся замочить банкира, похищает его любовницу. Или еще лучше: они в сговоре. Случайно убит Боцман, я ранен, Лада и некий Гибельман убегают. Для пущей важности мне придется сказать, что вы украли мои деньги.

– Это не далеко от истины, – улыбнулся Глеб, – у меня дополнительное требование.

– Какое?

– Лада должна получить все деньги своего отца и проценты, набежавшие на них.

– А если я пообещаю и не выполню? – рассмеялся Валентин.

– Я профессионал, – развел руками Глеб, – и сумею отыскать тебя.

– Хорошо, – Валентин сбросил с лица улыбку. – Можно считать, что мы договорились. Все равно я собирался расставаться с Ладой, и ты поможешь мне в этом.

– Еще у меня одно условие: ты ничего не скажешь ей.

– Да, романтично! И она по гроб жизни будет благодарна тебе за оказанную ей услугу.

– Нет. Я ей не скажу, что это я заставил тебя вернуть ее деньги.

– Какое благородство! – кривя губы в улыбке, ответил Гуковский. – Что-то мне подсказывает, у вас не просто пляжный роман, хотя не могу взять в толк, что может вас объединять.

– Где патроны?

Валентин открыл шкаф и указал на верхнюю полку.

– Только не спеши. Сперва ты поговоришь с Ладой, – и он подвинул к Глебу телефонный аппарат. – Договоришься с ней обо всем. Скажешь, где тебя ждать и расскажешь о машине, – и добавил уже шутливо:

– Может быть, она и не согласится.

Глеб не стал отвечать на это замечание, дождался, пока Валентин наберет номер, и прижал трубку к уху.

– Лада?

– Ты? Надеюсь, ты добрался без приключений? Но почему звонишь так поздно?

– Пока отыскал номер, – рассмеялся Глеб.

– Я боюсь, чтобы Валентин чего-нибудь не заподозрил.

– Слушай, Лада, – Глеб постарался придать своему голосу побольше убедительности, – я хочу предложить тебе убежать со мной. Слушай меня и не перебивай. Если хочешь, то жди меня возле беседки за эстрадой ровно через полтора часа. Мы уедем, и никто нас не остановит.

Трубка ответила молчанием.

– Лада, ты слышишь меня? – Да.

– Ты согласна?

– Думаю.

Еще несколько тягостных секунд ожидания, и затем тихое:

– Согласна.

– А теперь, после того, как ты приняла мое предложение, пообещай, что ты ничему не будешь удивляться, потому что случится что-то страшное, о чем я не могу сейчас говорить.

– Я догадываюсь, – прошептала Лада, – но все равно согласна убежать с тобой.

– Значит, через полчаса за эстрадой, возле беседки, – Глеб повесил трубку.

Валентин улыбнулся.

– Ну вот, как все быстра свершается в этом мире. Пойду отдам распоряжение насчет машины. Только учти, – Гуковский обернулся, стоя уже у самой двери, – если ты не выполнишь свое обещание, то живым тебе отсюда не уйти.

– Да, знаю. Ты сам говорил, можно быть или с бандитами, или с теми, кто охраняет порядок.

Гуковский кивнул.

– У тебя хорошая память.

– У меня еще верная рука и хорошее зрение.

Оставшись один, Глеб посмотрел на телефонный аппарат. Скорее всего, разговоры они не прослушивают, иначе бы Валентин не стал настаивать, чтобы я говорил с Ладой в его присутствии. Так что стоит рискнуть.

Он полистал тонкий служебный справочник, лежавший на столе, и отыскал номер вахтера. Старик Саак ответил ему хриплым немощным голосом:

– Дежурный слушает.

– Это я.

– Узнал тебя.

– А теперь, отец, один вопрос: есть ли в пансионате быстроходный катер?

– Есть. Остался после спасателей. С двумя моторами. И не стану хвалиться, но он самый быстрый на всем побережье от Гагр и до Сухуми.

– Он на ходу?

– Почти.

– Так вот, отец. Сегодня ночью я хотел бы покататься в одиночестве. Баки должны быть полные, и еще пару канистр в запасе.

– Это можно, – согласился Саак, но по тону, каким он говорил, он был не очень-то доволен желанием Глеба поплавать в одиночестве.

– Может случиться так, что катер не вернется, так что я заранее хотел бы оставить за него деньги. Если все пройдет удачно, то я верну его с кем-нибудь из людей, которым заплачу. Но все равно, деньги можете тогда оставить себе.

Подождите, я сейчас подойду.

Глеб повесил трубку и спустился в холл. Он зашел к Сааку в его стеклянную будку, прикрыл дверь, затем положил перед стариком деньги в почтовом конверте.

– Здесь две тысячи долларов.

– Это много, – растерявшись, сказал Саак.

– Лишь бы не мало, – усмехнулся Глеб. – И пусть лодка стоит наготове.

– Я выкачу ее из эллинга, – сказал Саак, – и оставлю на тележке.

Достаточно будет только отцепить трос, и она сама спустится в море.

– Я помню, как устроена эстакада, – ответил Глеб, – Что-то недоброе ты задумал, – засомневался Саак.

– Главное, не признавайтесь потом, что все это подстроили мне вы. И спрячьте подальше деньги.

– Хорошо. Я сейчас же залью бензин и поставлю две канистры. Честно говоря, это все, что у меня осталось.

– Спасибо.

Глеб вышел из кабинки и подошел к лифту. Когда он оказался на последнем этаже, то вышел на круговой балкон башни и осмотрелся. Машина Валентина уже стояла на шоссе. Но внимательно присмотревшись, Глеб сумел-таки отыскать взглядом пятерых вооруженных парней, устроившихся вдоль дорожки, ведущей от корпуса к шоссе.

«Кончено, если я побегу туда, меня тут же пристрелят. Хорошо еще, если Лада останется жива».

Глеб перешел на другую сторону балкона и принялся рассматривать пути отступления к морю. Он тут же определил для себя позицию – слева от сцены, за кустами шиповника. Отсюда рукой подать до беседки, где его будет ждать Лада, а затем до тропинки, которую проделали нетерпеливые отдыхающие, спешившие года два назад к морю. Вот только охранник, восседающий на вышке для волейбольного судьи… Его нельзя оставлять, с его позиции простреливается и пирс. Конечно, кое-кто дежурит и на катамаране, но вряд ли там успеют разобраться что к чему, и Глеб уже окажется далеко в море, прежде чем с борта судна прогремят первые выстрелы.