Арон посмотрел мне в глаза. Поднял ослабшую руку и пальцами поддел воротник блузки, оголяя плечо. Там уже не было часть метки. Брант умер. Истинность с ним оборвалась.

В горле застрял ком и сердце сжалось. Я пыталась дышать. Размыкала губы, стараясь ими хватать воздух, но уже не могла сделать ни вдоха, от чего в груди жгло и я так отчетливо ощущала, как по щекам скользнули слезы. И они обжигали, точно так же как и эмоции испепеляли. Выходили за край и пересекали грань. Я уже не я. Нечто непонятное истязаемое болью. Не физической. Моральной. Мы знакомы всего лишь две недели, а сейчас мне казалось, что не стало человека, которого я знала всю жизнь. Словно часть меня оторвали, а я в это все еще не могла поверить.

— Чего ты плачешь, девственница? – ладонь Арона коснулась моего лица и большой палец стер дорожку слез.

— Не прикасайся к госпоже Амбер, – один из стражников в один момент оказался рядом и смахнул с меня руку Арона.

— Не. Трогай. Его! – меня трясло. На последнем слове голос громче и надрывнее. Магия во мне бурлила и взрывалась. Крушащей волной вспыхнула и без рун или знаков, отбросила стражника в сторону. С такой силой, что он, при ударе о стену переломал себе кости.

Я потеряла контроль над магией. Она должна была сокрушить все и уничтожить меня, но этого не делала. Наоборот, окутывала меня и Арона собой. Закрывала барьером и без моих знаков отбрасывала всех, кто пытался подойти ближе. Переворачивала шкафы, в дребезги разбивала кровати и вихрем откидывала всех. Чтобы в госпитале не было посторонних людей.

— Вайл, сделай что-нибудь, — кинула взгляд на женщину. Она пряталась за колонной, стараясь не попасть под вихрь, но только я посмотрела на женщину и произнесла эти слова, как моя магия выхватила ее и телепортировала к кровати Арона. – Спаси его.

— Я… я не могу. Брант уже мертв. Я ничего сделать не могу, — Вайл испугано бормотала. Чего-то боялась. Нет, не чего-то. Кого-то. Меня. Женщина со страхом смотрела на меня и на вихрь бушующий в госпитале. – Если бы я могла его излечить, я бы это сделала.

Я отвернулась от женщины. Ладонями прикоснулась к торсу Арона и сумасшедшим всплеском начала передавать ему свою энергию, но она уже не усваивалась в теле оборотня. Просто рассеивалась. Я все равно раз за разом старалась. С трудом дышала и до крови кусала губы, а еще ощущала, как по щекам скользили слезы. Против моей воли. Сами по себе. Соленые и такие горькие.

Уже не замечала того, что в госпиталь прибежали Эдергар и Бичем. Их моя магия тоже отбросила, словно тряпичных кукол и мне было глубоко плевать на то, что позже скажут . Перед глазами темнело и в голове опустело. Отреагировала я лишь на прикосновение Арона. Он стиснул мое запястье и прохрипел:

— Утихомирься, девственница. Не хочу, чтобы последнее, что я увижу, было твое заплаканное лицо.

Я еще сильнее начала реветь и успокоиться не могла. Уже ничего не изменить. Ничего не сделать и не спасти. Вдох и выдох. Еще немного и Арон умрет. Вдох и выдох. Остаток метки на моем плече начал еще сильнее жечь. Вдох… Выдох… Метка исчезала полностью.

В каком-то лихорадочном движении, я махнула рукой и создала портал, который окутал нас и уже через мгновение перенес к озеру.

Тут тихо. Спокойно. Легкий ветер развевал волосы и темноту рассеивал только лунный свет, отбивающийся от воды, миллиардом бликов. А я все ревела.

«Расскажи мне о себе» — я помнила эти слова. Брант произнес их тут, около озера. А я отмахнулась. Решила, что еще успею рассказать. Думала, что потом мы вернемся к этому разговору. Вот только, тогда еще не знала, что это самое «потом» может не наступить. И сегодня в госпитале Вайл говорила, что Арон хотел со мной поговорить, а я все отвечала, что скоро подойду. А у нас было только сейчас. Никаких скоро. Никаких потом.

— Успокойся, — Арон потянул меня за руку, еле ощутимо заставляя лечь около себя. Я поддалась. Умостилась рядом и лицо спрятала у него на груди. – От тебя слишком много шума.

— Может, еще можно что-то сделать? Я не специализируюсь на лечебной магии, но если ты скажешь, как вас раньше лечили, я могу попробовать, — произнесла на выдохе. Ладонями сжимала края его рубашки.

— Лечили Бранта.

— Может, тебя тоже можно вылечить. Если жив ты, может, Брант тоже вернется. И все будет хорошо. Все будет, как раньше.

Некоторое время Арон молчал, а потом я почувствовала, как он вплел пальцы в мои волосы и слабой рукой начал перебирать пряди. Я чувствовала то, с каким трудом ему удавалось это делать и от этого прикосновения были особенно дорогими для меня. Я запоминала каждую секунду. Впитывала ее в себя.

— Спасибо за то, что переживаешь, — хриплый голос Арона разорвал тишину и от этих слов оборотня я вздрогнула. Подняла голову и посмотрела на него:

— Еще неделю назад я хотела разорвать истинность, — пробормотала. Не лучшие слова для этого момента, но я не подбирала фразы. Они сами слетали с моих губ. – А теперь…

Я запнулась. Не договорила. Что теперь? Сердце разрывалось и вместе с меткой будто бы исчезала часть меня. Я боялась смотреть на плечо, но чувствовала, как кожу на нем обжигало. Завитки татуировки исчезали.

— Я не успела рассказать Бранту о себе. А он просил. И я с ним не попрощалась, — пробормотала осипшим голосом. Я все еще не верила в то, что Бранта больше нет. Казалось, что все это какой-то страшный сон. Домыслы моего воображения и я еще увижу Брата. И не один раз. Мне не нужно будет говорить ему «прощай». А я и так не сказала ему это. Упустила момент и не успела.

— Не сожалей ни о чем, — Арон говорил хрипло и с каждым мгновением все менее слышно.

— А ты сам ни о чем не сожалеешь?

Некоторое время Арон молчал. Потом положил ладонь на мою талию и заставил немного сильнее прижаться к себе.

— Нет. Ни о чем не сожалею, — сказал оборотень, а мне казалось, что даже сейчас, ему что-то не давало покоя. То, чего уже не будет и поэтому он прижимал меня к себе. Вдыхал запах носом и о чем-то думал.

Прохладный ветер и блеклый свет луны. Там, на небе, виднелись миллиарды завораживающе красивых звезд, но в данное мгновение мы смотрели только друг на друга. Последние минуты. Или даже секунды. Так невыносимо сильно хотелось их запомнить и впитать в себя.

Две недели. Мы знакомы только две недели, а казалось, что целую жизнь. Небольшую и даже короткую, но такую яркую, ведь за эти дни я пережила те эмоции, о которых даже не знала. Кажется, впервые за восемнадцать лет по-настоящему жила и только теряя все это, понимала насколько ценными были эти дни. Каждая встреча, взгляд, слово.

Арон был прав. Иногда, быть сломанной хорошо.

Выйти за пределы прежних взглядов и впервые понять, насколько деревянной была жизнь. Этого не понять, если не пережить.

Арон коснулся моего лица. Подбородка, губ, щек и носа. Водил по ним пальцем и в какой-то момент я поняла, что он касался тех мест, на которых ранее у меня были шрамы. Еще в те времена, когда я была Одри Бун. И я сейчас даже без слов так отчетливо понимала, что оборотень вспоминал о нашей первой встрече и последующих днях.