Дюйм за дюймом Григорий подбирался все ближе.

Климов сидел, не шелохнувшись.

23:57.45

23:57.46

23:57.47

Григорий тронул Климова за плечо и приготовился к удару.

Молодой Климов качнулся вперед, а затем рухнул на цементный пол. Раздался глухой звук и треск разбитых зубов.

Климов был убит выпущенным прямо в сердце лезвием десантного ножа, торчащего у него из груди, обильно залитой кровью. Кровь текла изо рта и носа, в открытых глазах стояла пустота.

– Он очень удивился, когда я убила его, – раздался голос Магды Гошгарьян, которая стояла в дверях позади Григория. – Хотелось бы мне, дорогой Тата, чтобы ты присутствовал здесь, когда лезвие воткнулось ему в сердце и глаза остекленели.

– Магда, я…

Он рванулся было к ней, но Магда подняла пистолет.

– Он что-то подозревал. Эта маленькая сволочь была очень умной. Несколько недель так и крутил своим носом около меня. Он пришел сюда, и я убила его, Тата.

Тут ее взгляд переместился на Григория, и он понял, что она сумасшедшая, просто сумасшедшая.

– Я услышала, как ты шел и окликал меня по имени, а голос твой дрожал от страха. Поэтому я притворилась мертвой, и ты ушел. Тебя я тоже убью, Тата, хотя и люблю. Я люблю тебя почти так же сильно, как люблю свою страну, которая сбилась с истинного пути. И почти так же сильно, как своего любовника Аркадия Пашина, ради которого я готова умереть. Он великий человек, Тата, человек из «Памяти», а ты, Тата, просто человечек. А теперь отойди к стене. Это произойдет через несколько секунд, любовь моя. Ты ничего не почувствуешь, просто пустота и все. Взрывом тебя разнесет на мельчайшие атомы.

* * *

Питер стоял возле лифтовой дыры шахты, прислушиваясь к доносившейся снизу стрельбе. Шум стрельбы был просто ужасным, это были не отдельные звуки, а сплошной грохот. Слушая, Питер возился со снаряжением, застегивая его на поясе.

– Простите, – обратился он к стоявшему рядом десантнику из группы Дельта, – я правильно делаю?

Молодой парень посмотрел на снаряжение.

– Нет, сэр, вот этот карабин надо повернуть так, чтобы прорезь была отвернута от тела. Да и сиденье на веревке вы, похоже, неправильно установили. Надо, чтобы между карабином и тормозом был небольшой зазор…

Питер попытался разобраться. Нет, это ему было не под силу.

– Послушайте, не могли бы вы помочь мне? – попросил он.

Десантник усмехнулся, но все же наклонился и стал помогать.

– Доктор Тиокол?

Это был Дик Пуллер.

– Как там дела внизу? – спросил Питер.

– Не очень хорошо Сильный огонь. Очень большие потери.

Питер кивнул.

Пуллер взглянул на часы, потом оглядел десантников из группы Дельта, готовившихся спуститься вниз и вступить в бой.

– Вторая штурмовая группа, приготовиться к спуску! – крикнул сержант. – Оружие проверили?

– Проверили, – раздался хор голосов.

– Прикрывайте друг друга, при спуске не стрелять. Баррикада в середине коридора. Итак, попарно, вперед, вперед!

Десантники начали спускаться в шахту.

– Возможно, подкрепление и поможет, – заметил Дик.

– Ну, вот и все. – Солдат, помогавший Питеру, поднялся. – Теперь все в порядке. Веревка будет скользить потихоньку, притормаживать можете правой рукой, вы ведь правша?

– Что вы делаете, Тиокол? – внезапно спросил Пуллер.

– Мне надо спуститься вниз.

Дик Пуллер раскрыл рот. Впервые Питер увидел удивление на его задубевшем, непроницаемом лице.

– Зачем? – вымолвил наконец Пуллер. – Послушайте, они или прорвутся и остановят Пашина, или нет. Все очень просто.

Питер резко взглянул на полковника.

– Все не так просто. Возможен такой вариант, когда там понадобится присутствие человека, знающего панели управления и порядок остановки пуска. – По иронии судьбы он, Питер Тиокол, доктор Питер Тиокол, мыслитель-стратег, должен спускаться по веревке в шахту, чтобы принять участие в самой худшей из всех игр, которая называется война. – Это сейчас даже важнее, чем подкрепление людьми, потому что Дельта может перебить всех русских, а ракета все равно взлетит. Я должен быть там, ведь я затеял всю эту чертовщину и теперь сам должен остановить ее.

Пуллер проводил его взглядом. Полковник дал команду приостановить спуск штурмовой группы. Сержант посмотрел на Пуллера, тот кивнул, и сержант еще раз осмотрел снаряжение Питера. Питер остановился у края шахты, замер на секунду, встретился взглядом с Диком Пуллером, поднял вверх большой палец, что получилось у него как-то по-ребячески, а не как у настоящего коммандос, и шагнул в шахту.

Уоллс понял, где он находится. Он был внутри, буквально в самом центре мозга белых людей. Хорошо освещенная маленькая комната со всяким электронным оборудованием, телефонами, экранами и мертвыми людьми. Уоллс перезарядил свой «моссберг», потянул на себя дверь и закрыл ее, повернув здоровый штурвал запорного механизма. Позади белого парня с пистолетом, которого он только что прикончил, лежал еще один белый, обожженный, словно свинья из Северной Каролины. Кто бы он ни был, но запашок от него точно шел неприятный. Уоллс подошел к трупу и пошевелил его ногой. Да, его здорово поджарили, аж кости почернели. Так хорошо поджарили, что его можно было есть.

Тут Уоллс заметил еще одного парня, подошел к нему и тоже пошевелил тело ногой. Все лицо у парня было разбито, видно, его жестоко избили. К тому же прострелена нога и на груди пузырится кровь. Вдруг глаза его задрожали и открылись.

– Мои дети? – спросил он.

– Приятель, я ничего не знаю ни о каких детях, – ответил Уоллс.

– Ты американский военный?

Уоллс не знал, как точно ответить на этот вопрос.

– Да, – все-таки решил сказать он.

– Они заставили меня сделать это. Я не виноват. Но я остановил генерала. Горелкой.

– Ты не просто остановил этого генерала, парень, ты ему всю задницу поджарил, да и вообще подпалил изрядно.

Рука парня дотянулась до запястья Уоллса и сжала его.

– Передай моим детям, что я любил их. Черт возьми, я никогда не говорил им об этом, но я очень их любил.

– Хорошо, хорошо, а сейчас отдохни. Если ты еще не умер, то, возможно, и вовсе не помрешь. Кровотечения я не вижу. Он стрелял тебе в сердце, но, думаю, промахнулся. А теперь поспи, что ли, пока я придумаю, что дальше делать. Понял меня, приятель?

Парень кивнул и бессильно откинулся на спину.

Уоллс поднялся. Вот он и пробрался в самый мозг белых людей. Дверь он закрыл, а чуть дальше в коридоре шел серьезный бой. Уоллс не видел точно, что там происходит, но и так было ясно, что там люди убивают друг друга.