Как выяснилось, помимо собственно жрецов, у темных богов были и другие последователи. Простые люди, от которых, как правило, не требовалось ничего, кроме слепого поклонения, случайные поклонники, готовые изображать верность ради одного-единственного дара, вдумчивые служители, которые искали в храме какие-то свои истины. И, разумеется, маги, отношение к которым у разных богов было неоднозначным.

Большинство богов одобряло посвящение и всеми силами поощряло проведение обрядов над магами всех видов и возрастов. Изначально в Лотэйне была такая практика, что едва родившегося младенца с даром посвящали тому или иному богу, не спрашивая согласия даже у родителей.

Потом времена изменились, нравы смягчились, и жрецы, вероятно не без подсказки свыше, пришли к выводу, что осознанное и добровольно принятое посвящение гораздо ценнее того, что проводится над неразумным дитем. От обрядов над новорожденными, конечно, служители храмов не отказались, однако все чаще над детьми стали проводить ритуалы так называемого предпосвящения. Тем самым как бы обозначая, что ребенок предназначен конкретному богу, но даря ему иллюзию выбора, дата которого назначалась лишь после того, как у мага окончательно формировался дар.

Подобная практика существовала во всех отделениях темной части жреческого Ордена. И только Фол, самый могущественный и непримиримый, этого не одобрял. Вместо предпосвященных владыка ночи предпочитал видеть в своих рядах несговорчивых, непреклонных, но сильных духом. Как простых людей, так и магов. Вернее, особенно магов. И особенно темных, среди которых со временем появилась совершенно особая, ни на кого не похожая каста так называемых жнецов.

С каждым из них темный бог заключал своеобразную сделку — служение в обмен на некоторые привилегии. При этом слепого подчинения Фол не только не требовал, но и не любил, вследствие чего среди жнецов было очень много хороших магов, но крайне мало истинно верующих и ни одного слепого обожателя, которыми так дорожили светлые боги.

Условия сделки для каждого жнеца были разными, Фол не скупился на благословения, поэтому жнецы обретали немалую власть на темной стороне и во многом превосходили обычных магов, поскольку обладали способностью видеть Тьму через Тьму, практически не старели, пребывая на темной стороне, и, что меня больше всего порадовало, безнаказанно пользовались прямыми темными тропами.

Автор трактата даже высказал предположение, что обратить таких магов в свою веру для владыки ночи было намного ценнее, нежели отыскать очередного жреца. Воины Фола испокон веков олицетворяли все то, что древний бог высоко ценил — независимость, даже если порой она граничила с дерзостью, способность развиваться, здраво мыслить и никому и ничему в этом мире слепо не верить.

В этом была какая-то своя, особая философия, которой я в ту ночь коснулся лишь краешком. Но после этого мое отношение к владыке ночи несколько изменилось. И, поразмыслив над полученными сведениями, я пришел к выводу, что каждому из жнецов Фол таким образом предоставлял тот самый выбор, в котором многим из нас изначально было отказано. Давал возможность прийти к нему самостоятельно. Со временем, но по доброй воле. Да, не без приманки в виде новых возможностей и силы. Но при этом Фол никого не заставлял. И, взращивая из многочисленных жнецов единицы истинно преданных ему магов, он на протяжении тысячелетий сохранял неоспоримую власть над темной стороной, которую олицетворяли те самые маги, в чьих телах до поры до времени хранилась божественная благодать.

— Хозяин? — осторожно позвал Нортидж, появившись в кабинете. — Простите, что отвлекаю, но мне кажется, вам стоит на это взглянуть.

— Что, под наши окна подбросили очередной труп? — не отрываясь от книги, хмыкнул я.

— Да, хозяин. И боюсь, вам это не понравится.

Неохотно отложив книгу, я поднялся из за стола, без спешки спустился на первый этаж, вышел на улицу, добрался до защитной сети, которую тоже успел преобразить и вплести в заклинания учителя свои собственные, сотканные из Тьмы, чтобы именно она хранила покой в моем доме. Остановившись возле границы, я засунул руки в карманы и насмешливо хмыкнул, обнаружив лежащую за оградой голову. Да, просто голову, без тела. Причем седовласую голову, которую не так давно прямо на моих глазах кое-кто благополучно отгрыз у новорожденного умруна.

Что ж, теперь я понимаю, что именно встревожило Нортиджа. Об умрунах он ничего не знал, поэтому решил, что одна моя знакомая тварь пристукнула кого-то из темных магов и приволокла его голову, чтобы похвастать добычей.

В том, что она уцелела при взрыве, я не сомневался. Кукла сумела пережить ловушку для демонов. И раз уж даже я, находясь на грани истощения, сообразил доковылять до берега, то уж ей то сам Фол велел благополучно спастись, вместо того чтобы по-глупому сгореть в моем пламени.

Без всякого удивления осмотрев успевшие изрядно подпортиться останки, я одним движением швырнул в них сгусток огня и, дождавшись, когда они прогорят, перешагнул через границу.

— Хозяин, вы куда?! — не на шутку всполошился дворецкий. — А вдруг она еще здесь?!

Я только улыбнулся.

— Конечно, она здесь. Как и одна знакомая мне леди, она всегда где-то рядом… эй, мелочь! Покажись! Я хочу тебя видеть.

Собаки у ограды глухо заворчали, Нортидж непонимающе умолк, но через пару мгновений приглушенно ахнул, когда в окне соседнего дома возникла неказистая кукла и, спрыгнув с подоконника в одно движение оказалась возле того места, куда недавно положила свой трофей.

За эти дни она успела сменить старый носок на новый и выглядела чуточку опрятнее, чем в прошлый раз. Копоти на нарисованной мордочке почти не осталось. Более того, судя по имеющимся разводам, тварюга честно пыталась умыться. Но поскольку нормальных рук у куклы не было, то получилось у нее не очень удачно. Нарисованные угольком глаза расплылись и поблекли. Вместо пуговицы на месте носа появилась некрасивая дыра. Ротовая щель на этот раз была закрыта, но я не сомневался, что количество зубов в ней осталось прежним.

Под моим внимательным взглядом кукла неожиданно забеспокоилась, переступила лапами и нервным движением поправила сбившиеся на макушке колтуны. После чего неуверенно глянула на меня снизу вверх.

— У тебя был миллион возможностей меня убить, — медленно проговорил я, изучая ее с высоты своего роста. — Вчера, сегодня, месяц назад, но ни одной из них ты не воспользовалась.

Кукла замерла. А когда я присел перед ней на корточки, без брони, абсолютно безоружный, и вовсе попятилась, словно всерьез опасалась, что я ее пораню.

— За все время, что я тебя видел, ты не напала ни разу, — тихо сказал я, глядя на то место, где у твари были глаза. — Даже в Верле ты охотилась лишь на гулей. Именно ты убила тех двоих, что хотели коснуться меня на входе в Управление. А также тех, кто ринулся в погоню. И особенно тех, кто посмел на меня огрызнуться. Верно?

Кукла отступила еще на шажок, а потом неуверенно подняла пару верхних «пальцев» и согласно ими щелкнула.