– Таша спит?

– Нет, заперлась в ванной. Мигрень, головокружение… это меня беспокоит…

– Может, она тоже простудилась?

– Почему «тоже»? Вы правда заболели?

– Да нет, заболела мадам Керсон. Ничего страшного, Кэндзи позаботится о ней. Между прочим, после такой ночи, как сегодняшняя, у меня может начаться воспаление легких, но вам, кажется, на это наплевать!

Появилась Таша, бледная и пошатывающаяся. Виктор бросился к ней и проводил в комнату.

Вздохнув, Жозеф опустился на стул и вытянул из стопки под столом газету. Это был выпуск «Пасс-парту». Он пробежал глазами несколько рубрик, обратив внимание на заметку, которая была обведена красным карандашом:

Зловещая находка

Уличная торговка чуть не умерла от разрыва сердца, обнаружив фрагмент человеческого черепа в порту Сен-Николя. Полиция ведет расследование.

– Невероятно! Это ведь моя газета! Я сам выделил эту заметку! Черт возьми, ну, мама! Что мне с ней делать!

Он достал следующую газету, нервно пролистал ее и не мог сдержать негодования.

– Она рылась в моей кладовке! Я этого так не оставлю!

Преступная торговля

В Руанском порту обнаружены три поддельные мумии, предназначенные для коллекционеров. После того как из свежих трупов были извлечены внутренности, преступники набили их бумагой и обмотали бинтами. Рядом с телами, украшенными дешевыми амулетами, находилось около тридцати животных, также мумифицированных, из которых полдюжины – кошки.

Так значит, Эфросинья снова нарушила строгий запрет. Она позволила себе стащить часть его ценнейшего собрания о необычных происшествиях. Он посмотрел дату последнего выпуска: 10 января 1896 года – и продолжил чтение:

Как отличить подлинник от контрафакта? Фальсификаторы подделывают предметы искусства, вводя в заблуждение даже знатоков. Примером может служить скандал со скипетром Карла Великого, который выставлялся в галерее Аполлона в Лувре с 1805-го по 1882 год, после чего обман был раскрыт. Этот скипетр оказался всего лишь посохом менестреля[221].

– Ну, это просто нахальство! Стянуть у меня такой ценный материал, чтобы сложить газеты у Виктора и использовать для розжига плиты! Проучить бы ее как следует! – воскликнул раздосадованный Жозеф.

– Это за что же? – прогремел голос позади него.

Эфросинья в ярости швырнула хозяйственную сумку к раковине.

– За что мне такое наказание? Собственный сын угрожает физической расправой!

– Это была метафора, – пробормотал Жозеф.

– Мета что? Ну давай, насмехайся над матерью, побеседуй с ней языке «бессмертных» академиков! Я вкалывала с восьми лет, у меня не было привилегии учиться в школе! Твой несчастный отец научил меня читать. Ах, если бы он был здесь, он бы тебе показал! Да, я женщина простая, и тебе придется с этим смириться! И вообще я ухожу, так что предупреди мсье Легри, что я приду сюда попозже!

И она величественно удалилась.

– Хорошо нападать на других, когда сам виноват! – крикнул Жозеф.

Продолжение статьи отвлекло его от инцидента.

Что касается мумий, спрятанных среди ящиков с апельсинами на грузовом судне «Дакар», возможно, их погрузили на борт во время остановки в Каире. Вероятно, в Египте таможенники проявляют великодушие, соблазнившись магарычом. Но египтян можно понять – экономике их страны был нанесен такой урон Европой и Америкой, что жители зачастую нарушают закон, пытаясь заработать немного денег. Впрочем, покупатели-европейцы, прекрасно понимая незаконность торговли антиквариатом, тем не менее охотятся за египетскими древностями. Ловкие арабы, пользуясь ситуацией, выкапывают свежезахороненные тела и мумифицируют их, выдавая за останки фараонов. Только на этот раз…

– С кем тут была перебранка?

Виктор подошел к Жозефу, недовольному, что пришлось прервать чтение.

– С матерью. Она утащила сюда мои газеты. Я сказал, что об этом думаю, а она разозлилась. Как Таша?

– Она приболела, и я позвонил доктору Рейно.

– Может, уйдем в какое-нибудь спокойное место, где нам никто не помешает? То, что мне надо рассказать, чрезвычайно важно, и как нарочно…

– Вы предлагаете мне оставить супругу в таком состоянии?

– Всего на час. В любом случае, мама с ней побудет. Она вышла на улицу – обижаться. Пойдите, объясните ей все, она поймет. У вас это получится лучше, чем у меня.

– Вы ее обидели?

– Ну, это уж слишком! – воскликнул Жозеф, сворачивая газету в трубочку.

– Успокойтесь! Я пошел одеваться. «Бибулюс» вам подойдет?

Виктор был не особенно религиозен. Его представления о загробной жизни сводились к одному большому вопросительному знаку. Но при этом он верил, что дорогие и любимые люди, уйдя из жизни, продолжают наблюдать за живыми и помогать им, и еще верил, что места могут хранить память о тех событиях, которые там когда-то произошли. В харчевню «Бибулюс» на улице Толозе когда-то захаживала Таша. Потому она была дорога его сердцу. Заходя туда, он с наслаждением вдыхал запах пива и табака. Кофеварка, газовые фонари, коридор, заканчивающийся бильярдной, – всего этого не было в то время, когда Таша встречалась со своими друзьями-художниками в мастерской под названием «Телемская капелла», однако старая обстановка навсегда осталась у него в памяти.

Фирмен, краснощекий трактирщик, с гордостью показал фотографию своих наследников и, поправив очки, стал расхваливать четырехлетнего Рюпера и Серве, которому было два с половиной. Усевшись друг напротив друга на плетеных стульях, Виктор и Жозеф не признавались себе в тоске по былым временам, когда зал был заставлен простыми трехногими столами и бочками вместо стульев. Жозеф рассказал о своей экспедиции и тут же зачитал статью из «Пасс-парту».

– Любопытно, что вы просмотрели эту газету именно сегодня утром!

– Да, в самом деле. Вы ведь могли выкинуть ее, ничего не подозревая. Но вот видите красный карандаш? Это означает, что заметка уже привлекла мое внимание. Я отложил газету в сторону, а мама… Ну не будем больше об этом. Не могу же я повесить замок на дверь! Она бы мне этого не простила. Как бы то ни было, я бы…

Внезапно Жозеф, сам тому удивившись, стал довольно громко и фальшиво насвистывать мелодию, услышанную в доме на улице Корвизар, чувствуя, как у него на затылке волосы встают дыбом. Виктор наблюдал за ним, нервно постукивая по столу.

– Жозеф, вы не обидитесь, если я проявлю нетерпение?

– Что? Да нет, я привык! Есть связь между тем, что напечатано здесь, и Аделаидой Лезюер, это очевидно! Как она порезалась? Когда чистила карпа, принесенного бродягой! Где, по его словам, он его выловил? В водоеме, полном дохлой рыбы, в двух шагах от барака, где валяются руки, ноги, перебинтованные кошки и собаки и иссушенный баран.