Предисловие

© Перевод. А. Комаринец, 2021

Моралитэ ушла в прошлое. Так же, как и басня. Их не найти в современной литературе. Даже в детской. Писатели больше не намерены поучать человечество, как ему жить.

Однако большая часть рассказов в этом сборнике как раз о нравственном — о том, что правильно, а что нет, и о том, как надо бы жить. В 2017 году это выглядит чуть ли не экстремистским подходом[1].

Как и многие американские писатели, публиковавшие свои рассказы в 1950-е годы, Воннегут писал лаконичные назидательные истории, разворачивающиеся на фоне экономического расцвета. Как правило, в них все однозначно. Лжецы наказаны, прелюбодеев ждет заслуженная кара, алчных капиталистов ставят на место, а чистые духом идеалисты умудряются хранить верность своим идеалам наперекор коррупции в различных ее проявлениях.

В 60-е и 70-е годы интерес американцев к подобным рассказам начал угасать. Убили президента. Затем его брата. Это было сродни убийству короля в Европе. Другой президент подал в отставку под угрозой импичмента. Десятки тысяч молодых людей погибли на бессмысленной войне в другом полушарии.

И новеллистика того времени тоже начала меняться, пытаясь отобразить мрачную двойственность новой эпохи. Какие бы формы ни принимал за последние полвека рассказ, нравственность в нем проповедовалась крайне редко. У нас есть бытописательный рассказ, рассказ о недугах общества, о скуке и попранных мечтах. У нас есть гиперреалистичный рассказ, который описывает некрасивые и скучные стороны жизни, в которой нет надежды на перемены. У нас есть экспериментальный рассказ, микрорассказ, истории о порядочных людях, совершающих проступки, и о несимпатичных людях, одерживающих победу лишь потому, что автору хочется продемонстрировать фундаментальную несправедливость бытия. Но очень и очень давно рассказ не напоминал нам о том, что такое благородство и что такое зло, и как нам следует поступать, чтобы жить, не теряя самоуважения.

Курт Воннегут написал рассказ под названием «Слово чести», и, возможно, этот рассказ лучше всего демонстрирует, каким прямолинейным писателем был Воннегут в годы своей юности. Нравственный вопрос оказывается стержневым для всей истории, которая, учитывая спрос на короткую прозу в те годы, начинается сенсационно. Убита женщина по имени Эстель, и главный подозреваемый — ее любовник, бездельник по имени Эрл. Однако у него есть алиби. Его не было в городе, он навещал брата, и это алиби будто бы подтверждает стопка неразвернутых газет на крыльце Эрла. Но, пересчитав газеты, шериф Чарли Хоуз замечает, что не хватает номера за среду, а ведь именно в среду была убита Эстель. У шерифа появляется гипотеза, что Эрл вернулся из дома брата, чтобы убить Эстель, но в силу давней привычки следить за котировками акций не смог устоять перед искушением посмотреть в газете текущий индекс Доу-Джонса. Эрл пытается оправдаться, заявляя, что газету в тот день не приносили.

А дальше на сцену выходит мальчишка — разносчик газет — и «честное слово»[2]. Мальчик, которого зовут Марк, утверждает, что доставил газету.

«Если газеты не забирают, но от доставки не отказываются, их приносят еще шесть дней. — Мальчишка кивнул. — Таковы правила, мистер Хоуз».

Перед шерифом Чарли Хоузом стоит выбор, поверить известному бездельнику, который живет в запущенном домишке на окраине города, или десятилетнему разносчику газет. В современном рассказе мальчишка оказался бы ловким манипулятором. Или убийцей оказался бы сам шериф. Но в 1950-е шериф — это шериф, незыблемый столп общества, а газетчик — воплощение праведности.

«Серьезность, с которой Марк рассуждал о правилах, заставила полицейского вспомнить о том, как славно быть десятилетним. “Жаль, что нельзя остаться таким навсегда, — подумал Чарли. — Если бы люди оставались десятилетними, возможно, у правил, приличий и здравого смысла был бы хоть мизерный шанс”».

* * *

Подобные рассказы Воннегут писал на протяжении десяти лет, а после взялся писать романы, продолжая писать о том, что было интересно ему самому и ничуть не заботясь о читательском спросе. Разумеется, романы были уже гораздо серьезнее и сложнее, но и в них прослеживается все тот же высокий нравственный камертон. На протяжении всей своей жизни писатель сохранял неизменной свою нравственную позицию, что сравнительно редко встречается в нашем амбивалентном двадцатом веке.

«Надо быть добрым, черт побери». Такая эпитафия выбита на могильном камне, ее написал и прислал мне сам Воннегут. Разумеется, жизненная философия Воннегута не сводилась к столь простой формуле, но попытки ее усложнить не приблизят нас к истине. Будьте добрыми. Не причиняйте зла. Берегите близких. Не развязывайте войны.

Мне посчастливилось познакомиться с Воннегутом лично. Первая наша встреча была комичной и чем-то напоминала сцену из его романа. Шел 2000-й год, и жена Воннегута Джил устроила небольшой прием в их доме на Манхэттене. На обеде присутствовали Колсон Уайтхед и критик Джон Леонард, подготовивший к изданию книгу, которую вы держите сейчас в руках. Мы с Колсоном были сравнительно молоды, нам было лет под тридцать; мы, разумеется, волновались и были в восторге оттого, что нам выпало счастье познакомиться с Куртом Воннегутом. Однако выделенное нам время занял какой-то человек, который опоздал и чье имя я даже не расслышал. Мы с Колсоном получили аудиенцию у Курта Воннегута, но жестокая ирония судьбы заключалась в том, что нам пришлось выслушивать болтовню какого-то неизвестного парня. Минуты тикали, а малый все болтал, наслаждаясь звуками собственного голоса, наводняя комнату потоками слов. Воннегут, прикуривая одну сигарету от другой, время от времени вежливо кивал седой головой. Помню, за все это время Воннегуту удалось вставить всего одну фразу — что-то про джаз.

Позднее Джил устроила нам еще одну встречу, и на сей раз мы с Воннегутом были одни и смогли поговорить. Или точнее, я смог его послушать. Он полностью соответствовал самым лучшим моим ожиданиям — был мягким, забавным, с удовольствием смеялся, ко всем относился с сочувствием — к официанту в ресторане, к девушке, которая усадила нас за столик, — но в его глазах с набрякшими веками читалась бесконечная усталость от всех тех глупостей и преступлений, которые творит человечество.

До 11 сентября оставалось всего несколько месяцев, но когда появились новости о вторжении Соединенных Штатов в Афганистан и Ирак, Воннегут написал череду превосходных эссе о бессмысленности войны вообще. Это было логичным