На Свенельдовом дворе ее встретили и проводили в «девичью» избу. Здесь уже ждала Предслава – довольно рослая, но пока нескладная девочка. Светловолосая и похожая чертами лица на мать, Мальфрид, она не обещала стать красавицей, но была довольно миловидна. На пороге женского расцвета и дурнушка кажется привлекательной. Вокруг нее сидели другие девочки, опекаемые Утой: Дивуша, ее младшая сестра Живлянка, семилетняя Деляна – дочь Багряны и будущая золовка Предславы. Дожидаясь княгиню, они играли в загадки.

– Стоит колюка на вилах, одета в багрянец, – говорила Живлянка размеренно, будто считалку. – Кто подойдет, того кольнет!

– Шиповник! – кричала Деляна. – Теперь я: мал-малышок в сыру землю зашел, синю шапку нашел!

– Это лен!

При виде княгини девочки умолкли, вскочили и разом поклонились.

– Будьте целы, красавицы! – Эльга улыбнулась им и приобняла сразу двух младших. – А кто мою загадку разгадает? Во лугах стоят сестрички – золотой глазок, белые реснички?

– Это… Нивяница, да? – робко предположила Деляна.

– Да. Ну что, княгиня древлянская? – Эльга посмотрела на Предславу. – Готова замуж идти?

– Разве уже пора? – та потупилась. – Ута сказала…

– Пожалуй, спешить нам некуда, – Эльга окинула взглядом ее худой стан и совсем еще плоскую грудь. – Тесто наше не переспело. Еще год или два обождем… Как князь решит. Но жить ты будешь у меня, а я тебя всему нужному обучу. Пойдешь со мной на нивы, будем с тобой вместе «Пожиналку сватать».

Деляна подошла к Предславе, обхватила ее и уткнулась в бок. Девочки жили одной семьей, как сестры, и хотя Предславе предстояло уехать всего лишь на Олегову гору, у всех глаза были на мокром месте. Младше Дивуши на три года, княжна Предслава первой отбывала во взрослую жизнь.

Снова заскрипела дверь, под притолокой показались широкие плечи и седеющая голова. Вошел Свенельд, держа за руку восьмилетнюю Валку, дочь ключницы Владивы. Рослая для своих лет, девочка говорила таким низким голосом, что это было даже смешно; не особенно красивая, она отличалась бойкостью, охотнее играла с мальчишками, и порой, если Ута хотела засадить ее за шитье или вязанье, челяди приходилось долго искать Валку по оврагам, где она водила дружину в бой на бурьян или даже другую ватагу. Свенельд к дочери очень благоволил, она ничуть его не боялась и скучала по отцу, пока он жил в Деревляни. Теперь, когда он снова объявился дома, Валяша от него почти не отходила.

Девочки оробели еще сильнее: Свенельд был очень редким гостем в их избе. И хотя он их не обижал, перед старшим хозяином трепетала вся домашняя чадь.

– Будь жива, княгиня! – воевода с достоинством поклонился Эльге и подтолкнул Валку к двери: – Ступайте, девки.

Всех вынесло за дверь – будто ветер дунул на белый пух одуванчика. Эльга села и сложила руки на коленях.

– Валяшка скучала по тебе, даже я видела, – сказала она для начала беседы, собираясь с духом. – Не думаешь их с Владивой с собой забрать?

– Заберу, как все устроится.

Свенельд сидел на скамье, чуть наклонившись вперед и сцепив руки между колен, и это так напоминало Эльге Мистину, что щемило в груди. У старого воеводы тоже когда-то очень давно был сломан нос и остался немного свернут на сторону; глаза у Свенельда были не серые, как у сына, а цвета чуть запыленного желудя. Взгляд их – жестковатый, то пристальный, то отстраненный, – роднил отца и сына, но душа Свенельда смотрела как бы из большей глубины жизненного опыта.

– Кто же тебе там хозяйство ведет?

– Милянка. Ты знаешь про нее? – Свенельд взглянул на собеседницу.

– Нет.

– Она моей хотью[54] была лет девять-десять назад. Дитя родила. Сына. У древлян все знают, что у нее мой сын. И теперь Милянка с Люткой в Коростене сидит у Маломира.

– В чем дело? – Эльга подалась к нему.

Неспроста Свенельд взялся рассказывать ей о своих любовных делах – чего она никак не ожидала и даже не подумала бы спрашивать.

– Почему у Маломира?

– А в залог. Что я здесь перед тобой его руку держать буду.

– Что случилось?

– Маломир весть получил. Из Червеня, от Воигостя. Идет слух по земле, будто еще до Купалия была битва в Боспоре Фракийском, где путь на Царьград. Будто пожгли греки суда наши «ладейным огнем». Никто, говорят, не спасся…

– Кроме тех, кто сумел достичь берега… – невольно подхватила Эльга и тут же зажала себе рот ладонью.

– Ты знаешь? – Свенельд приподнял брови и подался к ней, обхватив ладонью колено.

На правой руке у него не хватало двух пальцев – мизинца и безымянного. Из любопытства Эльга еще в первый год замужества спрашивала у Ингвара – у самого Свенельда не решилась бы, – как так получилось. Тот сказал, что эти пальцы теряют, когда получают вражеским клинком по руке, сжимающей ростовой топор. Но Свенельд по-прежнему мог держать оружие в этой руке. И этим, как Ингвар тогда обронил, однажды спас своего сына. Эльга хотела разузнать подробности, но Ингвар лишь молча качнул головой, отказываясь говорить.

– Один наш киевский жидин… Их коген… Получил письмо от своих жидинов, – сбивчиво пояснила Эльга. – Там про это сказано. Что греки сожгли много русских судов из огнеметов и многих убили. Но что с Ингваром – жидины не знают и не написали.

– А откуда узнала ты? – Свенельд был изумлен.

– Манар сам пришел и рассказал. То письмо у меня.

– Сам пришел? – вид воеводы выражал непонимание.

– Его дочь жила у меня целый год, и весь год я палкой гоняла от нее гридей, – Эльга заставила себя улыбнуться.

– И ты забрала письмо?

– Да. Но ты ведь тоже не умеешь разбирать их жидинские червячки?

Свенельд покачал головой. Эльга видела, что он озадачен и встревожен. Ей стало чуть легче от возможности поделиться: если тут хоть что-то можно предпринять, то Свенельд уж верно знает что. Но если ту же новость знают и волыняне…

– Жаль, что у меня на яме больше не сидит никакой жидин… – проворчал Свенельд, вспоминая Яакова бен Хануку, что целый год томился у него на дворе в порубе за долг. – Он бы прочел… И молчал. Ну, теперь ты сама понимаешь, почему Маломир прислал свата, будто порты на заднице горят. – Свенельд снова посмотрел на княгиню. – Древляне о разгроме нашей рати проведали, но что с князем, тоже не знают. Если получат свою девчонку, то их отрок станет зятем Олега-младшего. Прежнего киевского князя.

– О боги! – Эльга мигом осознала, что это означает. – В наследники метит?

– Да, йотун его ешь! Повезло нам, что девка не созрела. За год-другой…

– Без Ингвара я уж точно Предславу из рук не выпущу! – Эльга стиснула руки на коленях, будто девочка сидела у нее в ладонях. – Пока он не вернется или… Мы не узнаем точно, что с ним.