– Бог знает. Джо и сам, наверное, не до конца понимает, зачем вносит изменения. Что-то ему не понравилось. Видишь, он перестал работать по снимку и теперь пишет прямо с нас. Вряд ли у нас получится посмотреть в ближайшее время. Не шевелись. Не чихай, не чешись и старайся глубоко не дышать.

– А говорить?

– Говори сколько угодно, только не двигайся.

– Не буду. Джиджи, мне было приятно узнать, что Джо с Джейком поладили. А ты с Джейком встречалась?

– Разок, мимоходом. В дверях столкнулись. Тогда я позировала Джо по найму. Еще не ушла от Большого Сэма.

(Близняшка, она что-то недоговаривает. Да и Джейк никогда не упоминал, что встречался с Джо помимо того раза, когда нужно было подписать бумаги.) (Юнис, на что ты намекаешь? Они наверняка встречались, когда Джейк решал вопросы с твоим банковским счетом, арендой и так далее.) (Вот именно, «и так далее». Босс, нельзя быть такой наивной. Они скорбели по одной и той же девушке, а Джо амбисексуален, как устрица.) (Юнис, какие у тебя пошлые мысли!) (Ха, от кого я это слышу? От давалки Смит? Близняшка, я прожила с Джо несколько лет; знаю, о чем говорю. Вылезайте уже из своего двадцатого века.) (Юнис, ты, безусловно, знаешь Джо лучше меня, и я ничуть не хотела его критиковать. Дело в Джейке.) (А с чего вы взяли, будто знаете Джейка лучше, чем я? Взгляните на Джо – сама невинность, согласны? А у Джейка глаз наметан. Чего спорить – попытайте Джиджи.)

– Наверное, – осторожно начала Джоан, – Джейк приходил по делам. Юнис не оставила завещания, и он устроил все так, чтобы Джо мог снять деньги с ее счета. Кажется, какая-то страховка тоже была.

– Не знаю. Джоан, почему не спросить Джейка, как Джо сказал?

(Потому что Джейк соврет. Босс, мужчины врут о таких вещах чаще, чем женщины. Кого волнует, где обедал мужчина, если он возвращается к ужину? Уж точно не меня. Босс, вы даете мне достаточно пищи для «пошлых мыслей». Но вы сами – лживая шлюшка; даже с собой не всегда откровенны.) (Поймать бы тебя да отшлепать, гадкая девчонка!) (Если бы вы могли, я бы не возражала. Так весело, когда тебя шлепают. И возбуждающе.) (Да заткнись ты уже!) (Так заткните меня чем-нибудь большим!)

– Джиджи, мне незачем спрашивать Джейка. Я знаю, что им нужно было решить много дел. Джейк восхищался стойкостью Джо, но я подумать не могла, что они дружили.

Джиджи Бранка задумалась.

– Не мне судить. Я в то время работала, Джо мне платил. Мистер Саломон – Джейк, как вы его зовете, – пришел как-то вечером, когда мы уже заканчивали. Джо представил его как адвоката своей бывшей жены. Потом он заходил еще пару раз. Но с тех пор, как мы с Джо поженились, я его ни разу не видела.

(Пустая болтовня, босс. Она не хочет выдавать чужие секреты. Весьма похвально, учитывая обстоятельства.)

– Ну и ладно. Джиджи, где Джо учился рисовать? Или у него врожденный талант?

– И то и другое. Скажу по чесноку, потому что от Джо ты ничего не добьешься. Он считает, что научить можно только технике. Творческим способностям научить невозможно, у каждого художника они свои. Если они есть – Джо считает, у большинства так называемых художников их нет. Он зовет их малярами. Говорит, что лучше быть честным маляром, чем обманщиком, выдающим себя за художника. Ты видела, что он умеет. Вчерашний мой портрет и работы в студии. В кофейнях и книжных магазинах нашего района висят другие его картины. Обнаженную натуру он пишет как никто другой; не нужно глядеть на подпись, чтобы узнать его работу. Они по большей части совершенно приличные, но цепляют. Джо и секс может написать, как-то раз сделал это на спор со мной, а потом соскоблил краску. Я спросила, почему он не пишет секс, когда он так хорошо продается. Джо пожал плечами и ответил, что не его символика… Джо знает, что он не Гойя, не Пикассо и не Рембрандт. Он и не стремится быть одним из них. Он лишь хочет писать по-своему, в своей символике – и выручать столько, чтобы хватало на еду. Иногда я сержусь на него, зная, что одна-единственная фримп-сцена, которая будет цеплять, как он умеет, прокормит нас несколько месяцев. Но я уже не пристаю к нему с этим, потому что Джо только пожмет плечами и ответит: «Джиджи, я не комиксы рисую». Джо – это Джо. Ему плевать, что делают другие художники, плевать, принесут ли ему картины славу и деньги. Многие наши друзья – художники или зовут себя художниками, но Джо нет дела до того, что они пишут. Он даже не обсуждает с ними картины. Если они хорошие, добрые люди с хорошей аурой, Джо будет с ними общаться и приглашать их сюда, но будь ты хоть Рембрандт, если ты плохой человек, Джо тебе даже присесть рядом не позволит. Все, чего Джо хочет, – писать картины без чьей-либо указки. И не спать в одиночестве.

Джоан задумчиво произнесла:

– Не думаю, что ему часто приходилось спать в одиночестве.

– Наверное. Но Джо не станет спать даже с Еленой Прекрасной, если ему не нравится ее поведение. Взять хоть твоих телохранителей – у тебя же их две пары? Один из них здоровенный негр. Хьюго?

– Ты знакома с Хьюго? – обрадовалась Джоан.

– Ни разу с ним не встречалась. Для меня он вроде героя африканских сказок. Знаю только, что Джо очень хочет написать его портрет… и очень его любит. Платонически; хотя не сомневаюсь, что Джо охотно переспал бы с Хьюго, если бы тот захотел. – (В очередь! Я первая Хьюго увидела!) (Заткнись, подстилка!) – Но этому не бывать; Джо не станет проявлять инициативу. Он даже за мной не ухаживал, да и я за ним. Мы просто переспали и поняли, что подходим друг другу как бекон к яичнице.

(Везет же некоторым! Мне пришлось его уламывать!) (Дорогая, ты, в отличие от Джиджи, просто нетерпелива.) (Босс, я вам это припомню.)

Уверена, что Джо не приставал к Хьюго с просьбой позировать. Ему важнее дружба. Однако он рассказывал о паре своих идей. Первая – изобразить Хьюго на невольничьем аукционе. Исторический фон, покупатели – сплошь белые женщины. Хьюго в полный рост, усталый, но невозмутимый, а женщины – только головы и плечи. И у каждой только что слюнки не текут. Но Джо сказал, что не стал бы писать такое, чтобы не ворошить старое. А вот другую картину он бы с радостью написал: просто Хьюго, огромный, как скала. Никакого сексуального символизма – хотя, думаю, такой здоровущий мужик всегда сексуален, – просто могучий, мудрый и благородный Хьюго. И любящий. По крайней мере, Джо так о нем отзывался. Говорил, что назвал бы эту картину «Иегова».

– Джиджи, может, я смогу помочь?

– А? Ты не можешь приказать Хьюго позировать. Джо это не понравится.

– Милая, я не дура. Может, сумею объяснить Хьюго, что позировать Джо вовсе не грех. Попытка не пытка.

(Босс, скажите Хьюго, что позировали Джо нагишом. Пускай задумается.) (Скажу, Юнис, но это будет лишь первый шаг.) (Вы ведь не думаете соблазнить Хьюго? Я этого не позволю! Руки прочь от преподобного Хьюго!) (Юнис, не держи меня за дурочку. Ради Хьюго я готова все отдать; он ведь прикончил того ублюдка, который убил тебя. Но я не стану предлагать ему то, что он не примет. Иначе он уйдет от меня и будет до скончания дней молиться за спасение моей души. Я солидарна с Джо; нельзя выкручивать Хьюго руки, нужно принимать его таким, какой он есть.) (Попробовали бы вы выкрутить ему руку. Они у него толще, чем у нас ноги!) (Я про психологическое выкручивание рук, близняшка, и ты прекрасно это знаешь.)