– Алло, «скорая»?! В парке Горького девушка в обморок упала… да… нет… нет… около западного входа… не знаю, я на пробежке здесь. Хорошо, жду! – Вот теперь Лизе стало спокойнее. Все необходимое она сделала, осталось дождаться приезда «скорой», и свой долг сердобольного гражданина она выполнила сполна.

Приходить в себя было ужасно. Голова раскалывалась, желудок ныл, тело ломило. Глаза удалось открыть с третьей попытки. Вокруг было светло.

«Больница», – с облегчением поняла я, рядом пиликал аппарат, в народе называемый кардиомонитор прикроватный.

«Ого! Его-то зачем ко мне подключили?» – недоуменно подумала я, рассматривая трубки, тянущиеся от меня к нему.

Тут в палату вошел врач, убедился, что я в сознании, и присел рядом.

– С возвращением в мир живых, – улыбнулся седовласый доктор в годах. – Что же вы, будущая мамочка, за здоровьем не следите. Сердце ваше заново заводили в «скорой помощи», а у нас уже несколько акушеров бились за вас и здоровье будущего малыша. Как зовут-то, красавица? Документов при тебе не нашли.

– Лана… Вестник Лана Игоревна, – севшим голосом проговорила я, глядя во все глаза на врача, слегка приподнявшись на больничной кровати. – Это точно? Ребенок… я беременна?

– А вы разве не знали? – удивился, в свою очередь, уже доктор. – УЗИ показало срок больше двенадцати недель. Пол еще не ясен, но малыш, слава богу, здоров. Порадуете папашу!

– Некого радовать, – легла я обратно. – Теперь некого.

– Ой, – сконфуженно проговорил врач. – Простите, не знал… видимо, вы сейчас переволновались от новости… Да что же это я! Совсем старый стал, – посетовал он, не совсем верно истолковав причину моего ответа. – Скажите, как связаться с вашими близкими, чтобы они вас навестили, волнуются же, скорее всего. Вы у нас третьи сутки уже.

– Мама, – проговорила я, положив руку на живот. – Позвоните, пожалуйста, моей маме. Скажите, что со мной все в порядке и где меня искать.

Я назвала номер мобильного своей мамы и, извинившись перед добрым врачом, повернулась к стенке и беззвучно заплакала. От счастья, что стану мамой. И от горя, что об этом никогда не узнает Рэдис.

Эпилог

Моим родным доктор позвонил, но пришли они только ближе к вечеру. Оказывается, когда я не вернулась с работы и вообще перестала отвечать на звонки, на меня подали заявление в розыск. Родные и близкие с ног сбились, выискивая, куда я могла пропасть. Вышли даже на Дениса, но парень ничего не смог рассказать, так как мы с ним виделись задолго до Нового года.

А уж у скольких шарлатанов они побывали, вообще не счесть. Мама, моя жизнерадостная мамочка, дошла до того, что обратилась за помощью к какой-то бабке, живущей далеко от нашего города и практикующей то ли колдовство, то ли черную магию. Мама и сама толком не поняла, но та бабка дала моей маме надежду на то, что я жива. Мол, мне не всегда легко там, где я нахожусь, но я жива и помню о них. Мама была рада даже этому.

После легкого больничного ужина я лежала и смотрела в потолок, размышляя, как мне быть дальше, как вдруг дверь в палату распахнулась, сильно ударившись о стену. Я повернула голову в ее сторону и замерла. В дверном проеме стоял Арсений, самый младший и самый жесткий из моих братьев. Не в смысле жестокий, нет. Сеня у нас даже романтик. Он именно жесткий – в суждениях, в решениях, в жизни. Если решил, что должно быть так, то все вокруг хоть в лепешку должны расшибиться, но сделать, как он считает нужным.

– Малявка, – пришел он первым в себя, – живая…

– Сам мелочь пузатая, – улыбнулась я, вытирая тыльной стороной ладони набежавшие слезы, что-что, а моей слабости ни один из братьев терпеть не мог.

Но брат удивил меня в этот раз: размашистым шагом дошел до моей кровати и притянул к себе. Тут же очень громко шмыгнул носом. Потом еще и еще. А дальше уже зарыдала я. Впервые в жизни я не думала, что мне потом попеняют.

– Тшш, – укачивал меня в объятиях Арсений. – Все хорошо! Мы заберем тебя отсюда. Ну же, Лана! Все теперь будет хорошо!

– Ага, – шмыгнула я носом, – будет… Кстати, поздравляю, ты станешь дядей. Жди племянника или племянницу.

Брат замер в моих объятиях. Руки, удерживающие меня, сильно напряглись.

– Кто, – спокойным ледяным тоном поинтересовался он. – Кто отец?

– Отца мы не увидим, – грустно ответила я. – Он вообще далеко отсюда живет.

Для себя я решила, что рассказывать, где именно я пропадала все это время, не стану. Во-первых, свои нервы надо беречь, а рассказывая об Итасе, неизбежно начну заново переживать о разлуке с любимыми сердцу существами (людей там явно нет), во-вторых, не поверят же все равно!

– Это было хотя бы с твоего желания? – задал очередной вопрос мой брат тем же тоном.

– Да, – твердо ответила я. – Это было полностью с моего желания. Меня не принуждали, не заставляли и ничего еще более страшного, что ты успел придумать у себя в голове за прошедшую минуту. Сень, там правда по-нормальному все было.

– Ладно, поговорим об этом позже, – немного оттаял Арсений.

Он наконец выпустил меня из своих объятий. Рассмотрел внимательнее.

– Ты похудела, – констатировал он очевидное. Да, за время пребывания в больнице я потеряла в весе, так же не стоит забывать про испытания в Лабиринте, которые тоже полноте не способствовали.

– Ага, есть немного. Нестрашно, скоро наберу с лихвой, – усмехнулась я.

– Это да, – поддержал шутку брат и, позвонив по телефону, бросил коротко: – Приезжайте, это правда Лана.

– Маме звонил? – спросила я.

– Папе. – Арсений запустил пятерню в свои короткие волосы. – Пойми правильно, Лана, после седьмого опознания тела мы решили по очереди ездить сами, с папой и братьями. Эти полгода… Слава богу, что они закончились!

– Да… – Мы затихли, каждый думал о своем, и я неосознанно почесала левое предплечье, задев короткий рукав больничного халата. Сеня осторожно повернул мою руку к себе.

– Это еще что? – удивленно спросил он.

А я так же удивленно рассматривала свою татуировку, которая, по странному стечению обстоятельств, никуда не делась. Как-то не до разглядываний своего тела мне ранее было. Но я же пробовала общаться с артефактом, он молчал!

– Да так… сделала когда-то, – еще не отошла от потрясения я.

– М-да, сестренка полна сюрпризов, – не стал пока пытать меня младший из братьев.

– О! Меня, наверное, уволили с работы, – сделала я круглые глаза. – Мне теперь декретные мизерные государство платить будет…

– Ну и черт с ними! – в сердцах воскликнул брат. – Мы поможем! Нас вон сколько у родителей. Не обидим, сестренка, раз папаша такой сволочной у моего племянника оказался.

– Он… не оказался, – сказала я с заминкой. – Он вообще не знает. Я пока не готова об этом говорить, не настаивай, хорошо?