К черту деньги. Они тут ни при чем. У них у всех имеются социальные гарантии, страховка, пенсии, и, если правительство будет продолжать придерживаться прежнего курса, они смогут получать еще больше, только вот эти парни никогда не попросят. Им совсем не этого надо. Все, что им было нужно, — это надежда, а я разбил ее вдребезги.

Зато теперь я могу не сомневаться, что на мои похороны соберется целая толпа народу.

И все будут хохотать до упаду.

* * *

Я вытащил сигарету, прикурил и привалился к стене в ожидании его появления, и вот он вышел.

— Привет, Кросс, — поздоровался я. — Слышал, ты хочешь меня убить.

Он остановился, велел двум другим идти без него, вытянул из кармана сигару и прикурил от предложенной мной спички.

— У тебя проблемы с семантикой, Дог, — выпустил он струю дыма. — Собираюсь устроить, чтобы тебя убили, — вот что я говорил.

— И что, духу не хватает, Кросс?

— Да этого дерьма хоть отбавляй. Но зачем пускать на ветер такие бабки, если другие были готовы сделать это за меня?

— У тебя тоже нелады с языком, если не с семантикой, то с временами. Стрелки будут готовы сделать это. Неужели возникли проблемы с наймом персонала?

Кросс улыбнулся, и я почувствовал, как все тело мое застыло от напряжения. Не хотелось бы мне допускать, чтобы в этом оскале зазвучали дружеские нотки, потому что это означало бы только одно: ты, оказывается, не настолько чист, как тебе представлялось раньше, и ты допустил самую большую ошибку из всех возможных. Я нащупал через пиджак свой сорок пятый, но вынимать его не стал. Ничего не произошло, если не считать того, что Кросс снова улыбнулся и одарил меня весьма трогательным взглядом.

— Пошли выйдем, — махнул он головой.

Я пропустил Макмиллана вперед, убедился, что при входе никого нет, и только тогда скользнул наружу. Я стоял у потрясающих своими размерами дверей «Баррин индастриз» в компании человека, который только что превратил фабрику в ничто, глядя на улыбающиеся лица собравшихся вокруг людей, которые считали, что судьба повернулась к ним лицом, а удача свила гнездо в их родном доме, и они уже приготовили корзиночки для яиц. Я чувствовал себя так, словно выиграл в лотерею, а билет оказался фальшивым.

— Я их отозвал, — сказал мне Кросс.

Черт, а я уже успел забыть про него. Слова его я, конечно, слышал, но смысл их никак не желал доходить до меня. Я затянулся, выкинул бычок под дождь и спросил, глядя в сторону:

— Кого?

— Тех, кто должен был отправить тебя на тот свет.

— Что за хрень?

— Сигаретки не найдется?

Я вытряхнул одну из пачки, дал ему прикурить и отступил в тень. Остатки его сигары все еще дымились на ступеньках.

— Знаешь, они вполне могли бы справиться с моим заданием, ради меня, — констатировал он.

— Все возможно.

— Если бы понадобилось, я бы купил целую кучу народу.

— И вскоре все они устали бы гоняться за мной. Особенно после того, как я завалил бы их золотую жилу.

— Это вряд ли, Дог.

— Тогда почему не продолжить? — Я выпустил струю дыма прямо ему в лицо, но он даже бровью не повел.

— Я всегда возвращаю долги, мой разлюбезный соотечественник с собачьим именем.

— Может, хватит напускать туману?

— За то я жизнь тебе верну... что ты вернул мою жену.

— Ты же не Шекспир, старина. Так что кончай говорить стихами.

Кросс снова улыбнулся, на этот раз во все тридцать два зуба. Краска бросилась ему в лицо, и белый шрам на залысине, в том месте, куда я в свое время стукнул его кирпичом, стал более заметным. Но это случилось слишком давно, чтобы обращать на него внимание, сейчас меня интересовала только его улыбка.

— Я дарю тебе жизнь, Дог. Вот и все. Но только это. Ты дал мне то, чего я жаждал заполучить всю свою чертову жизнь... жену, которую я люблю и которая может любить меня в постели. Ты ведь знал, что она фригидна?

Я никак не мог взять в толк, в какую сторону его заносит.

— Мне казалось, что все в курсе, — ответил я. Все, чего мне хотелось, так это дать ему по башке так, чтобы мозги выскочили, а болван даже не подозревал, насколько близко подошел он к этой черте.

— Это точно, — снова улыбнулся Кросс. Затянувшись еще разок, он полез в карман, вытащил довольно объемистый конверт, небрежно сложенный вчетверо, и протянул его мне. — Шейла любит меня, Дог. И она впервые затащила меня в постель. Сама затащила. Черт, не совсем подходящее слово. Я наконец-то сумел вытянуть из нее все, чего добивался долгие-долгие годы. Именно ты выбил из нее ту проблему, которая сидела у нее в мозгах. — Он последний раз затянулся и бросил окурок под ноги. — Не расскажешь мне, что с ней было не так?

— Нет.

Мне хотелось, чтобы все эти парни, которые собрались во дворе и торчали под дождем, убрались к чертовой матери или по крайней мере к себе домой.

— Сколько раз ты с ней встречался, Дог?

— Не слишком много.

Давай же заканчивай, идиот. У меня совсем не осталось времени на игры. Уже темнеет.

— Трахался долго?

— Достаточно, чтобы занять целый вечер.

— Она хороша?

— У меня и получше были. Но она ужасна жадна до этого дела. И кончает часть.

Кросс кивнул.

Он был в двух шагах от смертоносного оружия, но все стоял и стоял, глядя на то, как угасает день, и я не видел никого, кто бы мог остановить меня. Густая тень скрывала меня и мою руку, лежащую на армейском сорок пятом, патрон в патроннике, курок взведен, полная обойма в рукоятке, еще две — в кармане. Вот будет потеха, когда все начнется! Только почему-то ничего не собиралось начинаться.

— В итоге Шейла отдалась мне без остатка. И это ты, член ходячий, вернул мне ее. Она всегда любила меня, а теперь может доказать мне это в постели. — Дождь ударил с новой силой, как будто кто-то там, на небесах, открыл кран. Холодные струи хлестали нас прямо в лицо, но мы оба не обращали на это никакого внимания. — Как забавно, — продолжал тем временем Кросс, — что именно тебе удалось добиться этого. Врачи не смогли. Психотерапевты не смогли. Никто не смог. И тут на сцену выходишь ты, чуть не до смерти затрахиваешь ее, и тебе удается то, чего не удалось никому. Ты дал мне вещь, которую невозможно купить ни за какие деньги.

Я поглядел на него, но говорить ничего не стал.

— Глупо, правда, но ты прекрасно знал, что делаешь, грязный ублюдок.

— Еще одно подобное выражение — и ты покойник, Кросс.

— Заткнись, глупый ублюдок. Я тебя не боюсь. Лучше открой этот чертов конверт.

Я развернул пакет и раскрыл его.