Дэвви, похоже, эти слова вполне устрашили, но Карсон лишь покачал головой и улыбнулся.

— Положись на мое слово, Лефтрин, на этот счет Дэвви тебе хлопот не доставит.

Парень потупился и залился краской.

Охотник постарше, Джесс, нахмурился, выслушав уничижительный отзыв Карсона о племяннике, и лишь вежливо кивнул Лефтрину. Капитану он сразу не понравился и доверия не вызвал. Лефтрин не подал Джессу руку, и тот сделал вид, будто не заметил неучтивости.

— Эй, — встрял Карсон, — не хочешь представить меня и объяснить, что этот нежный цветок делает на твоем вонючем корыте?

Лефтрин забыл, что за его спиной стоит Элис. Он обернулся, улыбнулся ей и возразил Карсону:

— Вонючее корыто? Вонь появилась, когда ты взошел на борт, Карсон. Элис Финбок, боюсь, я должен представить вам своего старого друга. Это Карсон Лупскип. Охотник, хвастун и пьяница, в любом порядке. Карсон, это Элис. Она знаток драконов и Старших, прибыла из Удачного и любезно согласилась давать нам советы и делиться знаниями по дороге.

Он думал, что развеселит ее. Но Элис лишь кивнула и хрипло сказала:

— Прошу меня извинить. Мне нужно еще кое-что сделать до отплытия.

И не успел Лефтрин ничего сказать, как она заторопилась в свою каюту и закрыла за собой дверь. Там наверняка было темно и жарко, но она все равно ушла. И хотя Лефтрин плохо понимал женщин, он подозревал, что она ищет уединения, чтобы поплакать. Ох, ну и дурак же он! Мог бы и сообразить, что столкновение с Седриком ее расстроило. Сам-то Лефтрин был только рад, что Седрик решил остаться. Без него Элис быстрее справится с сомнениями. Капитан больше всего на свете хотел пойти к ней и утешить, если она позволит. Но не мог, пока на палубе толклась эта троица со своим снаряжением. Лефтрин обернулся к Карсону. Старый друг смотрел на него с пониманием.

— Она, небось, не только в драконах разбирается? — поддразнил его Карсон.

— Не знаю, — огрызнулся Лефтрин. Потом, смутившись, сказал помягче: — Добро пожаловать на борт, Карсон. Может, вечерком у нас будет время обсудить бородатые новости. А сейчас, пожалуйста, вы все трое найдите себе место на корабле и приберите свое добро, чтобы не мешалось под ногами. Сварг! Остальной груз еще не на борту? Нам надо поспешить, чтобы угнаться за драконами.

— Такой скорости они долго не выдержат, — сказал Карсон. — После полудня…

Охотник вдруг замолк на полуслове, глядя за спину Лефтрину. Капитан обернулся и увидел, что на борт неуклюже карабкается Седрик. Одной рукой он прижимал к груди свою сумку.

— И кто же это такой? — тихо спросил Карсон, улыбаясь.

— А, этот… — Лефтрин постарался придать тону безразличие. — Ходит по пятам за Элис. Вроде как присматривает за ней.

— Экая неприятность, — тихо пробормотал Карсон.

— Заткнись, — с чувством ответил Лефтрин.

Дэвви метнулся к сходням и попытался взять у Седрика сумку, чтобы помочь. Тот огрызнулся, покрепче прижал ее к себе и неуклюже перевалился через борт. Выпрямившись, он поправил одежду и направился к капитану.

— Где Элис?

— Ушла в свою каюту. Мы скоро отчаливаем. Тебе лучше поскорее собрать вещи, если хочешь взять их с собой на берег. — Лефтрин старался говорить спокойно.

Седрик стоял и разглядывал его. Он не заскрипел зубами, лишь стиснул их на мгновение.

— Я не схожу на берег, — сказал он, развернулся и бросил через плечо: — Я не оставлю Элис одну на этом баркасе.

«И тем более не одну, — мысленно добавил Лефтрин и едва удержался, чтобы не усмехнуться. — Этот скользкий тип хотел сказать, что не хочет оставлять Элис наедине со мной, но духу не хватило высказаться прямо».

— Одна она и не останется, знаешь ли. А мы ей ничего плохого не сделаем.

Седрик снова посмотрел на него.

— Я несу за нее ответственность, — сказал он.

Потом открыл дверь своей каютки и хлопнул ею так же громко, как Элис. Лефтрин постарался ничем не выдать своего раздражения.

— Не слишком ли он громко лает для сторожевого пса? — заметил Карсон. Лефтрин бросил на него сердитый взгляд, и тот добавил: — Ой не думаю, что он стережет по велению сердца. Похоже, у него другое на уме.

— Убирай свое добро с моей палубы. У меня нет времени на болтовню. Надо спускать корабль на воду.

— Это точно, — признал Карсон. — Дел много.

В каюте было тесно и темно. Элис сидела на полу и смотрела в потолок. Не было сил даже зажечь свечу, не говоря уж о том, чтобы забраться в гамак. Комнатушка, которую она прежде находила уютной и милой, теперь казалась детским шалашом на дереве. А сама она ощущала себя ребенком, который прячется от неминуемого наказания.

Почему она бросила вызов Седрику? Откуда эта вспышка безрассудной отваги? Зачем вообще так переживать — ведь все равно взять назад свое обещание невозможно? Она отправится и без него. Да, без него. Вверх по реке, на корабле, полном матросов и прочих грубиянов, неизвестно куда. А когда она вернется — что тогда? Тогда Лефтрин обнаружит, что Гест не намерен выплачивать ее долги, и, даже если она приобретет какие-то знания, в Удачном и Трехоге ее будет ждать позор. У нее больше нет дома, ей некуда возвращаться. Что сделает Гест с ее кабинетом и бумагами, когда поймет, что она сбежала? Уничтожит. Кому, как не Элис, знать, каким мстительным может быть ее муж. Он продаст ценные древние свитки — вероятно, в Калсиду. И сожжет ее переводы. Нет, вдруг с горечью подумала она. Он выставит их на аукцион вместе со свитками. Как бы Гест ни был зол, он никогда не упустит возможности получить прибыль.

Элис стиснула зубы, на глаза навернулись жгучие слезы. Интересно, догадается ли он, насколько ценны ее заметки? Или они сгинут в библиотеке досужего коллекционера, не подозревающего, какое сокровище он приобрел? Или, еще хуже, кто-нибудь выдаст ее работу за свою. Использует ради собственной выгоды знания о драконах и Старших, добытые ею с таким трудом.

Думать об этом было больно. Нет, нельзя допустить, чтобы так обошлись с плодами ее усилий. Нельзя разбить себе жизнь таким дурацким, детским способом. Она должна вернуться домой. Вот и все.

Понимание это ранило ее, словно острый нож в сердце, и Элис горько заплакала. Она плакала так, как не плакала много лет, всхлипывая и содрогаясь, и ей казалось, что вместе с нею содрогается весь мир. Наконец шторм остался позади. Элис чувствовала себя совершенно избитой, как будто ее поколотили или она упала с высоты. Взмокшие волосы прилипли ко лбу, из носа текло, голова кружилась. Она встала. Все тело болело. Слепо пошарив вокруг, Элис нашла свою рубашку и вытерла лицо, нимало не заботясь о том, что пачкает ее. Какая теперь разница? Что вообще сейчас имеет значение? Элис снова вытерла лицо сухой частью рубашки и бросила ее на пол. Слезы ушли, не принеся облегчения, — как обычно. Она вздохнула. Время сдаваться и отступать.