— Что, мать твою, невозможно? Что опять за отговорки?

Кросснер побледнел, но не отступился.

— Прежде всего, сударь, граф Волленбург, ваш должник, объявлен вне закона. Его деньги подлежат конфискации в пользу герцога Виссланда. А, во-вторых, вы, сударь, тоже теперь вне закона на территории нашего герцогства. Ваш вексель — именной. И вы не сможете получить по нему денег ни при каких обстоятельствах.

— Да неужели! А если я сам возьму все, что мне причитается? Да еще, наверное, с хорошим процентом, в точности как любите вы, Кхорновы торгаши?

Герр Кросснер, видимо, наконец-то понял, что происходит. Издав тонкий поросячий визг, он отпрыгнул от меня и спрятался за конторкой.

— Стража! Ради Света всемогущего, зовите стражу!

— Стража не придет. Они там немного заняты. У меня, кстати, тоже дел по горло. Может, сделаем все по-хорошему, а?

Нет. Клерки достали кинжалы. Из-за конторки появился взведенный арбалет. Медлить было нельзя.

— На!!!

Сначала я от души рубанул ближайшего ко мне писца, чтобы не мешался под ногами. Затем схватил за ножку тяжелый табурет и швырнул его в голову арбалетчика. И началась резня. Наверное, так чувствует себя волк внутри овчарни — чем больше давит овец, тем больше хочется… Кинжалы писцов им не помогли — кажется, ни один даже не смог меня им коснуться. Оружие мало иметь, надо еще и владеть им. Я вот тренируюсь, ребята. А вы?

Прошло несколько секунд, и живым в помещении остался лишь клерк со светильником, забившийся под конторку.

— Отведи-ка меня туда, где лежат мои деньги, — вежливо попросил я его, подняв за шкирку и хорошо встряхнув.

Полумертвый от страха писец повел меня в подвал. Несколько сундуков и корзины с разной монетой, отсортированной по видам — фирлинги, грошены, крейцеры, орты…. Это все не то!

— Где золото?

Клерк указал на сундук.

— Открывай!

— Ключа нет, добрый господин, — клерк почти плакал от страха. — Он был у господина Кросснера!

Взяв сундук за ножку, я просто поволок его по лестнице наверх. Найдя тело Кросснера, отцепил с его пояса связку ключей и после нескольких попыток нашел нужный.

— Снимай свой упленд! — приказал я дрожащему клерку. Тот торопливо повиновался.

Пересыпав монеты в куртку писца, я завязал ее узлом и взвалил куль на плечо. Из-за тяжести монет меня мотало из стороны в сторону.

— Ну, бывай. Хороший мальчик! — похвалил я дрожащего в одной камизе клерка, и пролез наверх.

Не без труда протиснувшись через узкий лаз, а потом — через еще более узкую дыру в крыше, я по шаткой дубовой доске перешел с кулем денег на крышу ратуши.

Снаружи бушевал сильнейший пожар. Ближайшие к ратуше здания полыхали вовсю, так что жар обжигал лицо смотрящему на них. Городские стражники разбежались гасить пламя, спасая свои дома. Люди герцога Виссланда, спасаясь от дыма и пламени, отступили вглубь рыночной площади, где, похоже, занялись мародерством. Из-за потерь среди рыцарей и корнетов, выбитых Метким, порядок навести было некому.

Взвалив куль с деньгами на Птаха, отчего он аж присел, как мул под поклажей, я позвал всех людей в главный зал ратуши.

— Сейчас мы пойдем отсюда в сторону городской стены, вот туда, — я указал направление, где быстрее всего можно было добраться до нашего подземного хода. Вы, господа, — я обратился к пленным фалькистам, — можете идти за нами или остаться здесь, я вас не держу.

— Да мы сгорим там! Весь город пылает!

— Нет. С нами пойдет вот этот достойный господин, — я указал на Литца — магистр магии огня и света, единственный из ныне живущих магов, способный создать «огненный метеор». Прошу любить и жаловать. Он проложит нам дорогу там, где другие и близко не подойдут. Собирайте свое барахло, и вперед!

Раскидав баррикаду из скамеек, мы вывалились на площадь. Жар от горящих домов был немыслимо силен. Огонь гудел, балки горящих домов с грохотом лопались, стреляя искрами и пылающими углями. Особенно пугало то, что огонь, казалось, шел со всех сторон! Было, от чего потерять голову.

— Литц, погаси вот это здание, — попросил я мага. Он постоял несколько секунд, сосредотачиваясь, а затем резко взмахнул руками, будто стряхивая с них воду.

С громким хлопком угловой дом моментально потух, окутавшись черным дымом.

— Идем!

Плащами закрывая лица от дыма, мы пошли вперед. Через несколько десятков шагов мы наткнулись на городскую стражу, пытавшуюся тушить добротный особняк. Возглавлял ее — кто бы мог подумать? — баннерет Зайдель.

— А ну-ка иди сюда, сволочь! — воскликнул я, хватая его за горло. — Куда ты дел деньги Вепрей, отвечай!

Несколько стражников попытались защитить командира. Но они тушили огонь, и их оружие было сложено где-то в пирамиду. Одного ретивого парня пропороли альшписом, остальные сразу же отступили на безопасное расстояние, глядя на нас, как на вырвавшихся из ада чертей.

— Где! Где!! Где!!! Где деньги Вепрей, кусок дерьма? — орал я, мотая баннерета туда-сюда. Потом несколько раз как следует приложил его о каменную стену, а когда поднял вновь, понял, что спрашивать больше и некого, и не о чем.

— Вот мразь! Сдохнуть готов из-за денег. Пойдем, ребята!

Пройдя еще пару кварталов, мы наткнулись на завал, — один из горящих домов рухнул и перекрыл неширокую улицу.

— Гаси!

Литц резко взмахнул руками. Пламя он сбил, но едкий дым, валивший из погасших развалин, и горячие угли не давали нам пройти.

— Придется идти, ребята. Возьмите друг друга за плечо, чтобы не потеряться. И идем. Литц, веди нас.

Выстроившись в цепочку, мы, как толпа слепых или прокаженных, пошли за магом через дымящий завал. Жар обжигал даже через одежду. Пленные фалькисты шли вместе с нами, их желтые дублеты и ваффенроки, измазанные сажей, мелькали среди наших пехотинцев.

Вскоре мы достигли городской стены и ввалились в «предбанник» женской уборной. Постучав по полу, по звуку нашли, где у нас выход в подземный ход, и по одному спустились туда.

Очень тесный и узкий проход, где большую часть пути пришлось проделать на четвереньках, то и дело утыкаясь головой то в задницу впереди ползущего, то в дубовые сваи, на которых была выстроена городская стена, то на деревянные подпорки, поддерживающие проход. Место, где не сразу можно понять, открыты у тебя глаза или закрыты — настолько тут темно, а запах сырой земли, перебивший даже страшный запах гари, заставляет вспомнить, где мы все окажемся рано или поздно… Но, в конце концов закончился и он.

Выйдя в балагане по ту сторону городской стены, мы дождались, когда все выберутся наружу, чтобы идти в лагерь. Холодный, свежий воздух пьянил обещанием свободы.