— Неужели это была игра судьбы? — спросил император, когда Бертран закончил читать письмо. — Или может, это рука Божья? Я считал, что мы все предусмотрели, даже подумывал о подобной ситуации, но в данном случае мы ничего не могли сделать. Из четырех двойников, которых я использовал в Париже, двое умерли, еще одного мы так и не смогли отыскать, и нам пришлось полностью полагаться на Роберо. Он был самым лучшим из них и готов был верно служить мне. Я предупреждал аббата, чтобы тот обращался с ним, как с драгоценным дрезденским фарфором. Вы когда-нибудь наблюдали, как ходуном ходит судно, когда рушатся мачты? Его следовало поместить внизу, пока все не было закончено, — император медленно поднялся. — Возможно, существует и еще один путь. У нас имеется самое быстрое в мире судно. Неужели, когда нам это больше всего нужно, мое воображение подведет меня? Он помолчал, а потом добавил:

— Мне нужно все внимательно продумать. Приходите через час, и мы с вами все обсудим.

Наполеон был мертвенно бледен, когда к нему в маленький кабинет пришел Бертран. Он снял сюртук и ослабил шейный платок. Император весь обмяк, и было видно, что от него ускользали сила и намерения.

— Вы обдумали предложения аббата? — спросил он.

— Да, сир. Должен сказать, что у меня снова появилась надежда.

— Потому что он привез с собой старую гвардию?

— Да, сир. Целых пятнадцать человек, самых лучших солдат во всем мире. Хорошая идея: он предлагает их переодеть, чтобы они выступали в роли ремесленников.

— Да, это хорошая идея. Если бы нам удался побег, они могли бы меня охранять от покушения, куда бы я не отправился. Но всего лишь пятнадцать человек! Аббат считает, что мне их достаточно, чтобы пробиться к свободе. У аббата хороший дипломатический ум, но он ничего не смыслит в сражениях и борьбе. Кроме того, он не имеет понятия о существующих здесь условиях. Даже если бы здесь была сотня моих самых лучших солдат, сделать что-то было бы невозможно. Они могут прорваться через английские войска в Джеймстауне и помочь мне добраться до порта. Но кругом на скалах расположены орудия, они нацелены на судно, как только оно приблизилось к острову. Несколько залпов, и судно пойдет ко дну.

— Нет, продолжил император. — Первоначальный план мог бы окончиться успехом. Мы оказались бы на борту судна, пока весь город кипел от новости, что мое раненое тело было найдено в овраге. И именно для этого нам нужен был Роберо. План аббата предусматривает тысячу чудес. Он нам не дает ни единого шанса. Ну, возможно… всего лишь часть одного процента. Нас всех могут убить. Когда-то, Бертран, я был готов рисковать жизнями людей, включая свою собственную. Но сейчас я изменился. Зачем посылать моих дорогих ветеранов на явную смерть из-за заранее проигранной попытки? Я не могу жертвовать судном со всеми, кто находится на борту. Что до меня, я был бы рад закончить ее подобным образом.

— Но сир, — запротестовал Бертран. — У нас имеется самое быстроходное судно, а аббат привез с собой самых лучших солдат в мире. Должен же быть какой-то выход!

— Нет, я не вижу никакого выхода, — заявил император. — Вы можете что-либо предложить?

Бертран начал оживленно говорить.

— Давайте позабудем Джеймстаун. Имеется тропинка, ведущая по скале, которая приведет вас на узкий кусок берега вдали от главной дороги. Можно ночью переправить солдат, чтобы они напали на караульных у орудий и вывели их из строя. Тем временем вы спуститесь по этой тропинке в лодку, которая будет вас ждать в определенном месте.

— Я часто осматривал эту тропинку, — сказал Наполеон. — Ею могут воспользоваться только козы или опытные скалолазы. У меня от высоты кружится голова, и я сразу могу упасть вниз. Мне не поможет, если я попытаюсь совершить самоубийство именно таким способом.

— Сир, вас могут спустить с помощью веревок.

— У нас нет такого количества веревок, — ведь нам понадобятся несколько сотен ярдов.

— Капитан может купить столько веревок, сколько ему понадобится будто для ремонта.

— За ним будут внимательно наблюдать. Если даже ему удастся купить достаточно веревки, как он сможет передать ее нам? Вам известно, что в начале той самой тропинке днем и ночью размещены караульные? Вам известно, что на платформе, выходящей к тропинке, полно стрелков, а за скалами им удобно спрятаться?

Император с трудом поднялся и начал медленно расхаживать по комнате. Наконец он тяжело сел на диван и откинул назад голову.

— Бертран, Бертран, это конец! Они станут держать меня до самой смерти.

— Сир, вы говорили о чуде. Возможно, с вами и случится какое-либо чудо.

— Землетрясение, которое разрушит здесь все и откроет тропинку, ведущую вниз? Или страшный шторм, который разобьет все суда, а наше будет спокойно стоять на якоре? Нет, Бертран, нам придется верить только в единственное чудо — в то, что английское правительство переменит свое отношение ко мне. Какое-то время я на это надеялся, но теперь и эти надежды погибли! Нет, мне придется оставаться здесь до конца жизни. Кусок дерева, убивший Роберо, разрушил мою судьбу.

По острову распространились слухи, что Наполеон серьезно болен. Говорили, что его уложили в постель и он лежал там в темноте четыре дня. Его навещал только его слуга, и император все это время ничего не ел.

Сэр Хадсон Лоув нахмурился, когда услышал эти новости.

— Он что-то задумал, — решил он. — У него такое же отличное здоровье, как и в день моего прибытия на остров.

Губернатор сильно ошибался. Наполеону действительно было очень худо. На пятый день он позвонил в колокольчик.

— Маршан, какая сейчас погода?

— Ваше Величество, погода мне напоминает середину лета в пустыне. Когда поднимется солнце, будет очень жарко.

Наполеон вздохнул и с трудом сел.

— Мне нужно встать. Открой ставни, Маршан. Я попробую что-то съесть. Но завтрак должен быть очень легким. Шоколад и булочка, больше ничего.

— Вы себя лучше чувствуете, сир?

— Немного лучше. Маршан. Но у меня постоянно болит тут, — он показал на желудок. — Иногда болит просто невыносимо, и боль совсем не проходит.

Император сделал несколько глотков шоколада и пощипал булочку, а потом откинул покрывало.

— Господи, на кого я похож. Мне следует немедленно побриться. Когда ты все закончишь, Маршан, пошли за господином маршалом. Мне нужно с ним поговорить.

Когда Бертран получил сообщение, он сразу отправился к императору. Несмотря на жару, Наполеон был укутан в хлопковый халат, а на голове у него был красный платок. Бертран едва сдержал удивление — так сильно пленник похудел. За время отсутствия щеки Наполеона ввалились.

— Сир, несколько раз я пытался повидать вас. Вы выглядите очень больным.