ночь всех подряд – отчасти чтобы отвлечь внимание врагов, отчасти из чувства морального превосходства. Когда я оказался внутри того огромного животного, я ощутил, как его раздражение тает под напором радости, вызванной освобождением. Эта радость не сильно отличалась от того, что прямо сейчас чувствовал я. Если я нуждался в свободе, то и эти существа тоже. И в задницу Финела и его коллекцию.

Пятнистый волк. Огромный еж, иглы которого были размером с нож. Корова с закрученными в спираль рогами. Даже крокодил с парусом, похожим на корабль. Поднимая фонтаны искр, я освободил животных и погнал их на охранников.

Пробежав сто шагов и вскрыв десяток клеток, я создал настоящий хаос. Звери сражались с людьми – зубы против клинков и когти против стали. И пока никто не заметил голого призрака, который метался из стороны в сторону, стараясь как можно сильнее приглушить свое сияние.

Дважды мне пришлось разворачиваться, уходя от новых подкреплений, которые вступали в бой. Во второй раз я споткнулся о волосатое обмякшее тело, которое привалилось головой к клетке. Судя по его очертаниям, я предположил, что это дикая собака – или, может, небольшой волк. Я поднялся и собрался бежать дальше, но вдруг хребет существа захрустел; оно оглянулось, чтобы посмотреть на меня. Его голова развернулась, из пасти вывалился окровавленный язык. Я увидел, как его белые глаза становятся черными, словно кто-то плеснул чернил в воду. Розовые губы изогнулись в улыбке, обнажив ряды алых сломанных зубов. Часть зубов каталась в его пасти вместе с полосками мяса – вряд ли его собственными.

Казалось бы, я должен был уже привыкнуть к визитам богов, но сейчас меня напугал не только выбранный для посещения момент. Этот бог ничего мне не сказал. Не говорил про потоп и про мой долг. Его черные глаза просто смотрели на меня, врезаясь мне в память. Не жизнь просачивалась в этот труп, а смерть – более мощная, чем та, которая уже забрала это существо. Окровавленные губы прошептали мое имя:

– Келтро…

По моим парам побежали мурашки, и я отшатнулся, поняв, что невольно наклонился вперед. Отступая от жуткого зверя, я снова услышал хруст костей: существо умерло еще раз. Я бросился бежать, и мертвое животное скрылось в облаке пыли.

– Что это было? – заорал Острый в моей руке.

– То, с чем я больше никогда не хочу встречаться!

Не тратя времени на дальнейшие разговоры, я снова дал мечу поработать. В воздух, пронзительно крича, взмыли стаи птиц. Часть из них сразу исчезла в темном небе. Другие, как и их многоногие собратья, мечтали о мести и поэтому обрушились на ближайших охранников, превратившись в буран из когтей и клювов. Я улыбнулся, несмотря на то что они бросились и на меня, мне они причинить вреда не могли. Они, словно взбунтовавшиеся рабы, наконец-то могли отомстить.

Я двинулся вниз по течению реки из меха, крыльев и зубов; мой путь привел меня к большим воротам. Мое лицо вытянулось: я увидел, что выход преградили ряды копий. Вокруг грохотали стрелы, которые втыкались в землю и отскакивали от решеток. Я прижался к ближайшей клетке. До меня донесся душераздирающий вой большой кошки и стук, с которым птицы падали на землю.

– Твою мать! – выругался я. – Призраку в этом городе может хоть раз повезти?

– А вселиться ты не можешь?

– И при этом потерять тебя? Я не могу удержать…

Серебристый орел приземлился прямо мне на голову, сбив меня с ног; из его груди торчала стрела. Он задыхался, мощные крылья поднимались и опускались, словно он парил на восходящих потоках воздуха, а не распластался на земле.

– Вот! – воскликнул я, прижимая ладони к покрытой перьями груди.

Орел меня не боялся. Я постарался как можно осторожнее сломать стрелу.

– Что это?

– То, что позволит нам выбраться отсюда.

– Но он умирает!

– Да, но ведь мы уже это делали, верно? Именно так мы сбежим отсюда, и я тебя не брошу.

– Что на тебя нашло?

– Не знаю, как ты, Острый, но мне Темса уже надоел.

– Но…

Убеждать меч не было времени. Мимо меня, прочь от охранников, пробежал пятнистый волк. Я закрыл глаза и погрузил свое сознание в орла. Даже находясь при смерти, он сражался со мной, издавая оглушительные крики. Я закрыл ему клюв и внезапно почувствовал волну боли в своем животе. Это едва не прервало вселение, но я вцепился в орла и принялся уходить все глубже в перья и золотистые ноги.

Борясь с бессмысленной паникой птицы, я перекатился набок и опробовал свои крылья. Меня ослепила новая волна боли, но я почти наслаждался ею – ведь это, в конце концов, было ощущение. Я чувствовал себя живым.

Схватив Острого окровавленными когтями, я с силой захлопал крыльями. Я часто видел птиц, которые так делали. Кажется, в этом нет никакой магии – однако я не сдвинулся с места. Еще несколько животных пробежали мимо моего укрытия. Вслед за ними летели копья и стрелы.

– Келтро! – крикнул меч.

– Я стараюсь!

Ответ вырвался из меня в виде клекота.

Я согнул колени и попытался взлететь в прыжке, но лишь ненадолго завис в воздухе. Боль – а также вес Острого – потащили меня вниз.

– Долбаная птица! Долбаный меч! – заверещал я.

Выполнять обещания – опасное дело, но я был настроен решительно.

Я снова попытался взлететь, но на этот раз я сначала залез на соседнюю клетку, вцепился в ее край свободными когтями и толкнул себя в воздух – просто так, ни на что особо не надеясь. Мои крылья бешено забили по воздуху, и я почувствовал, как он потек подо мной словно жидкость. Позволяя крыльям направлять меня, я полетел, а когда мимо меня просвистела стрела, я повернул к увенчанной шипами стене.

– Выше, выше! – крикнул меч.

Клац. Черное лезвие срезало один из шипов, и он, крутясь, полетел на мостовую. Подо мной проплыли стены, и я поднял голову, чтобы увидеть раскинувшийся впереди город.

На мгновение я почувствовал открывающиеся передо мной возможности: свободу, которую может ощутить только крылатое существо, поймавшее ветер. Я получил свободу лететь куда угодно, прочь от вражды и боли – туда, где ничего не имеет значения, кроме неба. Легкий ветерок поддерживал меня, и я ощутил сильное желание замахать крыльями и убраться как можно дальше от…

Бах! Стрела попала мне прямо между ребер, и я закувыркался в воздухе. Меч упал на землю раньше меня, а я приземлился на бочку, наполненную заплесневелыми объедками, вырвался из тела орла и скатился в канаву.

Одним мертвым богам известно, в какие жидкости погрузилось мое лицо. Я благодарил судьбу за то, что у меня нет обоняния, но все равно забился, отчаянно пытаясь выбраться наружу. Дерьмо – оно везде дерьмо. Я бил руками по