отпевания, на Волково кладбище. Двигалась она сплошной темной тучей по зимним улицам города.

Присутствие молодежи с серьезными лицами, с венками в руках и с высоко несенной таблицей периодической системы элементов, – это присутствие молодежи, наиболее чуткой и прямой части населения нашей многострадальной родины – было лучшим венком и украшением на похоронах ученого, трудившегося всю жизнь для своей страны.

Колыхание венков, металлический гроб, который студенты, чередуясь, несли на руках до самой могилы, черные флаги на здании Технологического института, зажженные днем фонари, и всюду народ, юноши, женщины, старики, – все это оставило неизгладимое возвышенное впечатление. Жив еще народ, могуча страна, умеющая чествовать лучших сынов своей родины.

Н. Капустина-Губкина

Из воспоминаний о Д.И. Менделееве его родственника Иннокентия Дмитриевича Кузнецова

Во второй половине октября 1901 года состоялись похороны старшей сестры Д.И. Менделеева – Е.И. Капустиной (род. в 1816 г.). Небольшой кружок родных и знакомых собрался в одной из церквей Волковского кладбища в Петербурге. Это был печальный день поздней осени; серые тучи низко нависли над кладбищем, посыпая его редкими хлопьями мокрого снега; как слезы, капали изредка тяжелые капли воды с ветвей оголенных деревьев…

В начале литургии я вышел из церкви и на мостках недалеко от нее встретил Дмитрия Ивановича в тяжелой меховой шубе, с неизменной папироской в руке. Вскоре после начала вялого разговора, покойный предложил мне пройти на могилу его сына, Владимира Дмитриевича; мы присели у этой могилы, и здесь мне пришлось выслушать обвинительный акт отца, огорченного раннею смертью своего первенца; Дмитрий Иванович, ссылаясь на здоровый организм его Володи, на его прекрасные легкие, считал, что сын его «уморен» врачами, дававшими непозволительные приемы Digitalis… Медленно, слово за словом, лилась речь Дмитрия Ивановича. Вот он замолк. Тишина пустынного кладбища, близкая могила тридцатилетнего человека, элегическая обстановка осени – все это создавало какое-то грустное впечатление. Горе чадолюбивого отца, грусть его об умершей сестре, мысли, быть может, о собственной близкой кончине – как знать, какая причина, но что-то вдруг точно переродило Дмитрия Ивановича. Он встал, выпрямился и бодрым, свежим голосом, который знаком был мне по университетским лекциям начала 80‑х годов, заговорил на тему о будущей жизни. Вот что услышал я из уст великого ученого:

«Недавно, знаете ли, я получил письмо одного американца, лично мне незнакомого. Он писал в нем, что по литературе он давно знает и уважает меня, хотя и не имел возможности встретиться со мною. Те чувства, которые он питает ко мне, позволяют ему обратиться с следующим вопросом, на который он просил совершенно откровенного ответа. У этого американца умер самый близкий его друг, и вот он, потеряв своего товарища, спрашивал меня, как я думаю: может ли он рассчитывать встретиться с своим другом после смерти, там – в загробной жизни. Письмо было так искренне, что я не мог не ответить. И – знаете – что я написал ему? Написал в тот же день, а на следующий дал уже перевести и отправил. Я писал так:

«Воспитанный в духе православия я хорошо знаю, что говорит христианская церковь о загробном существовании. Но Вам я отвечу не так, как меня учили, скажу свое откровенное мнение по этому предмету.

«Все явления, совершающиеся в окружающем нас мире, можно отнести к одной из следующих трех категорий: явления соотношений материи, энергии или силы и – духа. Сколько ни пытались подвести явления последней категории к явлениям хорошо известных нам соотношений материи и силы, это не удавалось; а потому мы должны выделить особо явления духовные.

«Те позитивные науки, в области которых я вращался в течение всей своей сознательной жизни, убеждают меня – твердо и непоколебимо – в том, что ни материя, ни силы не пропадают; они вечны, хотя и подвержены постоянным изменениям. Основываясь на простой аналогии, мы необходимо должны признать, что и явления духа так же вечны.

«Вот мое откровенное мнение по Вашему вопросу – писал я своему неизвестному корреспонденту; судить о том, встретитесь ли Вы с Вашим другом за гробом, я не берусь; предоставляю решение этого вопроса Вашему собственному усмотрению»…

Приблизительно таково было содержание последней, так сказать, лекции, Д.И. Менделеева, которую привелось мне прослушать от него в необычайных, описанных выше, условиях. Она поразила меня своей новизною и глубиною; в ней звучали новые мысли, которых не приходилось нам слышать от покойного профессора с его университетской кафедры. Обстоятельство это заставило меня задать Дмитрию Ивановичу несколько вопросов, смысл ответов на которые сводился к следующему:

Наблюдения над «вечностью» материи и силы показывают, что они не исчезают, а подвергаются бесконечным превращениям и преобразованиям. То же самое, надо думать, применимо и к явлениям духа. Если христианство говорит об индивидуальном бессмертии, то подобное учение, по мнению Дмитрия Ивановича, надо отнести к тому «самообольщению», которое все еще живет в человечестве со времен классической древности и которое воспитывает в нас ненавистный для него «классицизм». По словам Дмитрия Ивановича, представители образованного западноевропейского духовенства ясно сознают, что христианство, наравне со всей вселенной, подвергается эволюции и нельзя допустить, чтобы учение церкви, с развитием человечества, оставалось на одной и той же точке, как того желают мало просвещенные духовные лица. Подтверждение сказанному Дмитрий Иванович вынес из бесед с одним английским епископом на юбилее Кембриджского университета, а также с некоторыми из выдающихся русских священников…

Вскоре мы стояли у гроба почтенной старушки, слушая надгробные песнопения, а в душе моей звучала фраза, не раз повторенная на кладбище Дмитрием Ивановичем: «О если бы кому-нибудь удалось хотя отчасти выяснить связь и соотношение между явлениями материи и духа! Тогда бы мы все поняли и все познали!»

Примечания

1

Сохранена пунктуация оригинала.

2

Вдова Дмитрия Ивановича Менделеева Анна Ивановна Менделеева устроила кабинет Дмитрия Ивановича на новой квартире своей, как он был. Она с строгой точностью сохранила все, как стояло и висело при нем.

3

Слова эти относятся к концу семидесятых годов. С. Ковалевская скончалась в 1891 году.

4

Журфиксы – регулярные встречи, собрания, вечеринки.

5

Латинская наука, которую так ненавидел Дмитрий Иванович.