Лицо ошуйника казалось каменным, но Василиса хорошо его знала и видела: он с трудом сдерживает усмешку.

Его веселье, впрочем, было недолгим. Нескольких погибших славян положили на коней и медленно тронулись к Скату. По улицам то и дело проносились дружинники, всюду горели огни, но звуков боя уже ниоткуда не доносилось. Шли пешком, ведя лошадей в поводу. Зоркий устроился на луке седла княжны.

— Ну а мне ты расскажешь, Велиславна, что тебе стало ясно? — спросил боярин. — Признаться, я так смысла и не увидел. Искали тебя, но почему-то в вендском посольстве, где могли бы разделаться с принцем, но убили посла…

— Ты просто прослушал, как Маркус сказал, что принц уже никого не интересует, — ответила Василиса. — Гракус все-таки доверился тому, кого нави называли Покровителем, но про Маркуса умолчал. И враг решил убить его и меня. Он навеял чары на весь город, к вендам направил отряд навей. А что творилось в кремле? Я боюсь возвращаться, дядька Болеслав. Понимаешь? Наверняка главный удар пришелся именно туда…

* * *

Еще три ладьи ордынцам удалось поджечь издали, четыре — зацепив крючьями при попытке высадить отряды. Дружинники на них большей частью погибли. Один из кормчих на занявшейся жарким пламенем боевой ладье велел поднять паруса и, задыхаясь от дыма, направил судно к большому цветастому шатру в середине ордынского становища.

От удара содрогнулась земля, пылающие обломки разлетелись на десятки саженей, сбивая людей и поджигая другие шатры.

Однако вскоре ход битвы изменился. Князь сумел-таки подстроиться под необычные условия. Для первости он поднял армаду повыше, и воины, перегнувшись через борта, сыпали вниз тысячи стрел, высматривая мелкие отряды противника по движению огней.

Ордынцы огрызались роями горящих стрел, которые не долетали до кораблей. Для стрельбы им приходилось открываться, забрасывая за спины щиты, и ответные залпы с бортов выкашивали целые сотни. Скоро ордынцы разобьются на десятки, затаятся, и стрельба по ночной земле потеряет смысл, но на этот случай Велислав уже наметил место для высадки. И даже понял, как следует ее провести.

Потери Огневой Орды по-прежнему не были сокрушительными. Пятьдесят тысяч лучших степных воинов следовали за Баклу-беем, гоня к границе Ромейского и Славянского Угорий вдесятеро меньшее число защитников — жалкие остатки соединенного войска. И все-таки воздушная атака давала надежду покончить с Ханом Безземельным раз и навсегда.

* * *

Два дымных облака над центром ордынского становища не сразу привлекли внимание князя, но вскоре взволнованные возгласы бойцов заставили его перевести взор на вражеский лагерь. Зрелище ужасало: два исполинских дракона, чьи тела даже издалека казались длиннее ладейных хребтов, роняя искры из пастей, мощными взмахами необъятных крыльев набирали скорость, поднимаясь к армаде.

Эти чудовища сожгут войско за минуту!

— Вверх! — закричал Велислав. — Поднимайтесь вверх! Готовьте копья!

Понадобилось время, чтобы факельщики передали приказ с борта на борт — в шуме битвы такой способ сообщения был вернее привычных рожков, однако и медленнее. Драконы успели подняться вровень с армадой и преодолеть большую часть разделявшего их расстояния.

Ладьи взмывали ввысь одна за другой, одновременно пытаясь уйти с линии столкновения, однако по сравнению с летающими змеями они были слишком неповоротливы. Вот уже первая огненная струя разогнала сумрак ночного неба, но рассеялась, не достигнув кораблей — по счастью, было еще слишком далеко.

Велислав ловил на себе испуганные взгляды воинов. Что ж, ничего зазорного в этом для дружинников нет. Невероятный перелет, необычное сражение, оказавшееся не столь уж и безопасным, как могло представиться на первый взгляд, и без того потребовали от них высокого напряжения. Всем чудесам магии они предпочли бы несокрушимый строй, чувство плеча товарища, крепкий щит и острый меч. И каково теперь им видеть, как сама смерть в обличье грозного порождения адского колдовства стремится к ним!

Смерть неизбежна, понимал князь. Сам он не имел права на страх. Мысль работала со скоростью молнии. На высадке сожгут непременно, стрелы и дротики едва ли сумеют поцарапать шкуры чудовищ. На тараны надежды мало, гибкие драконы едва ли попадутся на ладейный бивень. Только тяжелые пехотные копья, наверное, сумеют пробить их броню, однако они не предназначены для метания. Вот если бросать их сверху…

— Готовьте копья! — кричал он. — Лучники, к бортам ищите уязвимые места, глаза, пасть — что угодно!

Вот оно, сейчас начнется — вторая огненная струя запалила мачту на ближайшей ладье. Дружинники ударили по воздуху веслами, пытаясь отвести судно от второго дракона, резко вырвавшегося вперед. С ладей, поднявшихся выше, уже летели первые копья, несколько попали в цель, и летающий змей взревел от боли, но атаки не остановил. Корабль был обречен…

Спасение пришло неожиданно. В тот миг, когда раздвоенный язык дракона порскнул между клыков (было видно, как на концах его пляшут искры), позади него возник Упрям в своем котле. Подлетев вплотную к чудовищу, он взмахнул мечом.

Разорви-клинок смахнул два зубца роскошного костяного гребня, тянувшегося вдоль драконьего хребта, и оставил глубокую рану, однако удар оказался несмертельным. Массивность цели и неточность замаха подвели Упряма. Зато ошеломленное чудовище мигом оставило ладью с горящей мачтой в покое. Извернувшись в воздухе, оно лязгнуло стальными челюстями в локте от Упряма.

Второй дракон тоже временно оставил армаду без внимания. Куда от него денутся эти неповоротливые корабли? А вот загадочное существо, маленькое, но со страшным жалом, по всей видимости, могло доставить уйму неприятностей.

— Нужно подкрасться к ним, — передал князь кормчему, неотрывно наблюдая, как отважный юнец, мечась из стороны в сторону, уворачивается от сосредоточенно пытающихся закогтить его драконов.

Необычный приказ был немедленно передан на корму, и бывалый мореход, правивший княжеской ладьей, принялся исполнять его, не считая нужным уточнять, представляет ли себе кто-нибудь, как можно подкрасться к кому бы то ни было в воздухе

* * *

Очевидно получив от своего повелителя самые общие приказы, действовали драконы по собственному разумению. Во всяком случае охоте на Упряма они отдались с самой искренней увлеченностью.

Ученик чародея уже понял свою ошибку. Конечно же атаковать следовало не сверху, а снизу. Там и костяная броня заметно тоньше, и разглядеть его чудовищам будет труднее. Весь вопрос теперь — как туда добраться? С завидным проворством драконы не давали ни единого мгновения, чтобы толком осмотреться. Все, что удавалось Упряму, — это держаться примерно на одной линии между чудовищами, чтобы они, из опаски задеть друг друга, не испепелили его ударами пламени. Страшно было до ужаса, но, сказать по правде, ученик чародея только много позже осознал собственный испуг — в ту минуту ему попросту не хватило времени, чтобы толком испугаться.