голову, наши взгляды встречаются. Видит ли он ту боль, что причинил мне? И если да, то чувствует ли он себя хоть немного виноватым?

Запах благовоний окутывает меня. Моя тётя встает передо мной.

— Тебе лучше уйти. Ты и так уже злоупотребила нашим гостеприимством, Фэллон.

Она проводит пальцами, которые украшены сверкающими жёлтыми бриллиантами и заканчиваются острыми ногтями, по атласным складкам своего платья. У неё руки женщины, которая может получить всё, что угодно.

— Забавно, что вы использовали это слово, учитывая то, что за всё то время, что мы провели в компании друг друга, я не заметила никакого гостеприимства.

Я надеюсь, что Морргот и Сьювэл уже закончили. Я уже очень хочу уйти отсюда.

— Не хотите, чтобы я передала какое-нибудь послание вашей сестре и матери?

— Какой ещё сестре?

Я хмурюсь.

— И какой матери?

Несмотря на то, что моё сердце не разбивается, оно трескается. Особенно учитывая все те истории, которые рассказывала мне бабушка. О том, как близки были её дочери. Домитина боготворила маму и везде брала с собой свою младшую сестрёнку.

Я начинаю пятиться от красивой женщины с уродливой душой и переступаю порог. Оказавшись за дверью, я осматриваю окрестности.

«А где роща, Морргот?»

«Иди по дорожке, освещённой факелами».

Я иду быстро, периодически оглядываясь. Никто не следует за мной.

«Какая же у меня гнилая семья. Удивительно, что я выросла именно такой».

«Ты имеешь в виду, скромной и покорной?»

Я фыркаю, услышав его шутку.

«Как, чёрт побери, тебе удалось устроить весь этот хаос? Ты летал в Люс, пока я спала?»

Я надеюсь, что он скажет «да». Ведь это будет значить, что он не наблюдал за тем, как я спала.

«Нет».

Вот чёрт.

«Бронвен?»

«Не Бронвен, но люди, которым она доверила добыть часть меня, запертую в тронном зале».

Я запинаюсь о подол платья и хватаюсь за один из золотых факелов. Я испускаю шипение, когда кончики мои пальцев касаются пламени.

«Что случилось?»

«Ничего. Это всё моя неуклюжесть».

Я приподнимаю складки тяжёлого подола и припускаю бегом.

«Им удалось достать миску?»

«Да».

«И?» Я распрямляю плечи, чтобы передняя часть моего торса не подпрыгивала так сильно.

«Они освободили ворона?»

«Только ты можешь сделать это».

Моё сердцебиение ускоряется и начинает ощущаться у меня во рту.

«Почему это могу сделать только я?»

«Потому что на тебя не действуют ни обсидиан, ни железо».

«И почему они на меня не действуют?»

Спустя целую минуту тишины я зову его по имени через нашу связь. Он не отвечает, поэтому я сосредотачиваюсь на дорожке, которая так часто заворачивает, что мне начинает казаться, что я бегаю кругами.

«Это не так. Посмотри вверх».

При виде тёмного пятна, парящего надо мной, мои расшатанные нервы успокаиваются.

«Лети к Сьювэлу. Если…»

«Сьювэл в порядке, Фэллон».

«Ты ведь сказал ему, чтобы он не трогал обсидиан?»

«Он в курсе, Behach Éan», — его голос кажется таким же нежным, словно порыв ветра в моих волосах.

«Я по-настоящему ненавижу бегать».

«Ты почти добежала».

Надеюсь, он не изображает из себя мою бабушку. Каждый раз, когда я начинаю жаловаться, что я устала, она говорит мне, что я почти закончила. Но это даже близко не правда.

В его голосе чувствуется улыбка.

«Я не изображаю из себя твою бабушку».

Поскольку Морргот всегда исключительно честен со мной, я спрашиваю:

«Раз уж мы помирились, почему бы тебе не рассказать мне о том, что значит «бейокин»?»

«Помирились? А мы ссорились?»

Несмотря на то, что я стараюсь не сбавлять темп, я немного замедляюсь.

«Я была на тебя зла».

«Ты часто на меня злишься».

«Перестань уходить от темы».

«Мы на месте».

Несмотря на то, что каменную брусчатку сменяет мох, его ответ как будто снова призван меня отвлечь.

Но почему?

Неужели его прозвище настолько ужасно?

ГЛАВА 63

Нефритовые стебли устремляются ввысь, и из них вырываются облака из листвы, усеянной волшебными огнями, которые сверкают, точно капли росы, и заполняют рощу завораживающим свечением.

Глядя на густую растительность, которая как будто не подвержена воздействию засушливых песков Сельвати, я представляю маму, стоящую на этом же самом месте. Я бы не удивилась, узнав, что фейри воздвигли невидимый щит вокруг поместий чистокровных фейри, как они создали облака вокруг Монтелюса.

«Ничего не трогай в этом саду».

Морргот еле-еле взмахивает своими крыльями, паря у меня над головой.

«Почему? Может сработать волшебная сигнализация?»

Вода плещется в неглубоких прудах, по которым плавают кувшинки, светящиеся, точно миниатюрные луны, а лианы, усыпанные кроваво-красными цветами, вьются вокруг тропических деревьев, которые поднимаются выше бамбука, растущего вокруг рощи.

Чем дальше мы идём, тем толще и шире становятся стволы деревьев. Одно из них такое огромное, что в его основании сделали проход. У подножия его в изобилии растут фосфоресцирующие растения, похожие на далёкие галактики. Галактики, которые движутся. Когда одно из них вытягивается, чтобы коснуться меня, Морргот бросается прямо на него и издаёт пугающе пронзительный крик.

Робкий стебелёк сворачивается обратно.

«Как думаешь, почему эта роща — самое посещаемое место в Тареспагии?»

— Из-за своего биоразнообразия и буйной растительности?

«Из-за галлюциногенной природы этих растений. Большинство из них содержат токсины, которые вырубают мозги фейри на несколько дней. А знаешь, что случается с теми, кто не является фейри?»

Я начинаю жевать губу, подныриваю под ствол и продолжаю идти по поросшей мхом местности.

«Они не приходят в себя?»

«Они умирают».

Я делаю резкий вдох.

«Ты имеешь в виду людей?»

«Нет. Фэллон. Я имею в виду кого угодно и всех полукровок. Мох, который они подбросили в мои воды, был выращен здесь».

Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к груди, чтобы ослабить неожиданно возникшее давление. Я списываю всё на предупреждение Морргота, но что если… что если бы меня ужалили? Я замираю на краю бамбукового моста, подвешенного над неглубоким оврагом, поросшим тропической флорой.

«Тебя не ужалили».

Ворон кружит вокруг меня, его перья касаются моих обнажённых плеч, пустив мурашки по моей похолодевшей коже.

«Я бы не позволил, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Фэллон».

Ну, конечно, нет. Если я впаду в беспамятство или умру, он не сможет воссоединиться с остальными воронами и своим хозяином. Когда паника проходит, я захожу на мост, отчаянно пытаясь не касаться веревочных ограждений, хотя Морргот настаивает на том, что это безопасно.

«Если я умру, то кто тогда вытащит обсидиан из воронов?»

«Ты не умрешь».

Я пальцами скольжу вдоль веревки, и мой пульс учащается, когда внизу в паре метров от меня начинают