ног. Ледяной воздух с гулом врывался в комнату сквозь узкие прорези в стенах, так что я страдал одновременно и от жгучего холода, и от жгучей жары. Свод непрерывно мерцал, мгновенная смена света и темноты была нестерпима для глаз. Я сразу крепко зажмурился, но неистовый свет пробивал даже плотно закрытые веки.

Но хуже всего был звук, - оглушительная мешанина визга, воя и слов, взрывающая мозг изнутри. На ушах нет век, и я даже не мог закрыть их руками, - для этого их и связали. Иногда дикую мешанину заменял голос Ньярлата, призывающий покориться, но всякий раз я отвечал нецензурной бранью. Я понимал, что Ньярлат хочет свести меня с ума, и скоро добьется своего, - такого я не мог выдержать. Вначале меня охватила безудержная ярость, потом, обезумев от мук, я бился головой об пол и стены, но их металл оказался упруг, как резина.

Я чувствовал, что теряю контроль над собой, теряю себя, что если я сломаюсь, - то сломаюсь уже навсегда. Но я боролся, как мог. Мысли метались, как птицы в клетке, думать я не мог, но почти инстинктивно осознал, что нельзя позволять себе двигаться, - это мешало борьбе с лезущим в голову шумом. Поняв это, я лег на живот, плотно прижался к полу и замер неподвижно. Вначале мне было невыносимо больно, но металл подо мной стал быстро остывать. Я уже понял, что машины Мэйат не допускают ран или ожогов. Всё остальное, они, увы, допускали.

Бессчетное количество раз судорога пола сбрасывала меня с места, вынуждая начинать всё сначала. Я не знаю, сколько продолжалась эта борьба, и не могу её описать. Ньярлат методично меня изводил, не давая ни мгновения покоя и не собираясь отступать, пока я не сдамся или не сойду с ума. Это тянулось, казалось, целую вечность. К счастью, когда мои силы истощились, измученное сознание не сломалось, а просто погасло, как свеча, погрузив меня в спасительную беспросветную темноту.

10.

Я очнулся, словно родившись вновь в какой-то другой Реальности, - мирно проснувшись после долгого крепкого сна. Несколько минут я лежал тихо, упиваясь покоем, потом открыл глаза и осмотрелся. Комната была просторной, пустой, почти темной. Слабый свет падал из узкой щели под потолком, из неё же доносился ровный шум воздуха. Я по-прежнему был обнажен, но не ощущал холода.

Услышав стон, я быстро приподнялся. Через миг я увидел обнаженное тело, распластанное на металле у дальней стены, и ещё через миг узнал Вэру. Потом я бросился к другу и сел рядом с ним. На ребрах файа, справа, темнела глубокая запекшаяся рана, по груди и животу расползлись страшные пятна ожога, - но он ещё дышал, и вновь слабо застонал, когда я коснулся его лба. Вдруг глаза Вэру открылись, как всегда, ясные и спокойные.

- А, это ты, - тихо сказал он. - Прости, я всё же завел тебя... не туда.

Я не слушал его, лихорадочно соображая, что могу сделать для раненого. Не придумав ничего лучше, я положил его голову себе на колени. Анмай вновь открыл глаза.

- Не бойся, я не умру, - так же тихо, спокойно сказал он. - Здесь никто не может умереть... по крайней мере, до конца.

- Но меня они вылечили, а ты...

- А меня Ньярлат оставил страдать. Вот это как раз в его власти. И ещё, он постарался по мере сил увеличить мои страдания.

- Он пытал тебя?

- Да.

- Раненого? - мой голос сорвался, и несколько секунд я лишь хватал ртом воздух, не зная, что сказать. - Я... он же просто чудовище!

- Разумеется. Просто чудовище. Но ведь и я не человек. У файа нет души и боль нам только кажется... - он неловко повернулся и зашипел. - Но иногда чересчур сильно.

Не зная, что ещё можно сделать, я стал легко гладить его по лицу. Вдруг файа слабо улыбнулся.

- Не бойся. Я же говорил тебе, что моё тело... не вполне настоящее. Создавшие его наниты всё ещё во мне, и они не забыли своей работы. Мои раны заживают. Сейчас, когда я не сплю, это идет быстро. Через несколько часов не останется никакого следа. Посмотри...

Подавляя тошноту, я взглянул на месиво сожженной и разорванной плоти. На первый взгляд, оно оставалось неизменным, но, глядя время от времени, я всё же убедился, что ужасная рана с каждым разом выглядит чуть-чуть, - едва заметно, - меньше.

- Но если Ньярлат вытащит тебя на пытку раньше?

Анмай шевельнулся, устраиваясь поудобнее, и улыбнулся. На сей раз улыбка вышла невеселой.

- Так ты ещё не понял? Ему ничего от нас не нужно. Кроме наших страданий. А если жертва уже сломлена, терзать её дальше неинтересно. Он подверг нас мучениям, которые мы могли выдержать, - не больше, но и не меньше. Возможно, он даже боялся нас сломать, - тогда мы бы стали совершенно бесполезны для него.

- Так если бы я сказал ему "да", он бы отпустил меня?

- Нет. Его не обмануть. Он будет терзать нас, пока на самом деле не сломает, не превратит в скотов... если мы раньше не наскучим ему... или уже не наскучили.

- И что тогда?

- Ничего. Мы просто останемся здесь, в этой комнате, - до тех пор, пока машины Мэйат смогут поддерживать в нас жизнь. Но поверь мне, они будут очень стараться, даже когда это потеряет всякий смысл. Не знаю, как со мной, но ты наверняка сможешь прожить тут лет... лет сто. А твоё тело проживет намного дольше.

Я невольно поёжился.

- Вряд ли, - сказал я. - Я очень хочу пить. Кстати, и есть тоже. А...

По полу прошло волнение. Потом из него выросла гибкая трубка и потянулась к лицу. Сплющившись до остроты ножа, она проникла между зубов, разжала их, - и в рот хлынула густая теплая жидкость. Ощутив её вкус, я сжал трубку двумя руками, и жадно глотал, пока желудок не наполнился. Тотчас трубка выскользнула из рук и ушла в пол, не оставив