Шведская миссия ручалась за то, что братья не покинут город. Они были также обязаны ежедневно объявляться в ЧК, но 6 декабря Швеция порвала дипломатические отношения с Советской Россией, и Воровский был объявлен персоной нон грата. Это означало, что Йоста и Эмиль лишились дипломатической защиты и могли быть снова арестованы в любое время. Поэтому они начали планировать побег. Однако пока сотрудники миссии еще оставались в городе, они ничего не могли сделать, так как у тех могли бы быть неприятности.

Как только 17 декабря сотрудники представительства покинули Петроград, Йоста и Эмиль переправились на санках и пешком через границу в Финляндию в Сестрорецке. Побег «не был лишен драматических моментов или серьезных рисков, – рассказал Йоста. – Сама граница представляла собой обыкновенную канаву, проходящую через открытое поле. Когда я прошел через эту канаву, я впервые осознал истинное значение границы. Для меня одна сторона, вероятно, означала бы смерть, а другая при любых обстоятельствах – свободу».

Побег состоялся ночью между 18 и 19 декабря. Через Выборг братья затем отправились в Хельсинки и Стокгольм, куда они прибыли на пароходе «Ойхонна» 22 декабря, за два дня до сочельника.

Хотя это был второй раз, когда нобелевская семья была вынуждена покинуть Россию из‑за «банкротства», можно предположить, что Рождество и в этот раз отмечалось как следует – возможно, в меблированной квартире, снятой Мартой и Георгием в центре Стокгольма, и, вероятно, с обычными блюдами на столе: вяленой рыбой с белым соусом, топленым маслом, горчицей, перцем и картофелем, белым вином, жареной ветчиной с зеленым горошком, рисовой кашей с одним миндалем, сахаром и корицей, молоком в небольших стаканах и в качестве десерта – яблочным пирогом.

В этот раз повод для праздования был особый. Во-первых, это было первое совместное Рождество за 82 года, проведенное на шведской земле. Во-вторых, ни один член семьи не пал жертвой охотничьего инстинкта большевиков, хотя все они были лакомой добычей. «Потери, которые мы понесли и несем ежедневно, носят земной характер и могут быть возмещены, если условия в России изменятся к лучшему, но мы можем считать себя очень счастливыми: мы вместе, и никто из тех, кто нам дорог, не отсутствует, – это и есть счастье», – подытожила Эдла происшедшее.

Эдла, матриарх семьи

Через несколько дней после прибытия в Стокгольм Йоста прокомментировал в одной из центральных столичных газет, «Свенска дагбладет», ситуацию в Петрограде и Москве, назвав ее неописуемой: «Даже самое живое воображение не могло бы нарисовать того, как выглядит ситуация в эти дни. Оба города медленно погибают в когтях у смертельной лихорадки, присутствие которой сопровождается совершенным кошмаром».

Пай «Бранобеля» в размере 5000 рублей, принадлежавший Эммануилу

Имеющихся у нас данных о положении на машиностроительном заводе немного, но после Декрета о национализации промышленности, похоже, серьезных изменений не произошло: директора остались на своих местах, хотя и под надзором рабочих комитетов. Только после обострения политической ситуации и мобилизации осенью 1918 года большевики, по словам Хагелина, сделали «решительный шаг, полностью сместив всех директоров правлений различных компаний и передав всю власть бывшим комитетам, частично реорганизованным». Таким образом, настоящая «Октябрьская революция» произошла в октябре 1918 года, не 1917‑го. Неслучайно именно тогда шведское правительство приняло решение эвакуировать своих подданных из России.

Ситуация в Баку и на нефтяных промыслах задокументирована более полно, чем в Петрограде, главным образом благодаря многочисленным письмам и мемуарам, оставленным сотрудниками. Несмотря на то что весть о захвате власти большевиками немедленно дошла до Баку, контроль над городом их партийные товарищи сумели взять только весной 1918 года. Серьезных административных изменений в Баку и на нефтяных промыслах поначалу не было, но зато начались стихийные преследования нефтяных инженеров, у которых оказалось много врагов среди рабочих. «Пришедших на работу инженеров схватили, окунули в мазут, обсыпали перьями, вывезли в тачках с промыслов и вывалили на помойку», – вспоминал инженер Уно Оберг, руководитель множества буровых точек с 1907 года. Иногда дело заканчивалось тем, что их сжигали. В сложившейся ситуации руководство «Бранобеля» действовало решительно, переместив своих инженеров как можно дальше от прежних рабочих мест. Оберг рассказывает, что он пытался уговорить своих коллег – особенно русских – использовать свое влияние и «взять на себя инициативу, направив движение в менее опасное русло», но к нему не прислушались.

Политическое и военное развитие в Азербайджане во многом определялось условиями сепаратного мира между Россией и Германией (и ее союзниками) от 3 марта 1918 года, который вернул Османской империи территории, потерянные в войне против России в 1877 – 1878 годах. К последним относился город Батум, который был аннексирован турецкими войсками 13 апреля.

28 мая 1918 года, за месяц до того, как был издан Декрет о национализации нефтяной промышленности, Азербайджан, после более чем ста лет российского правления, провозгласил независимость под именем Азербайджанской Демократической Республики (АДР). В это же время Грузия и Армения также заявили о своей независимости от России. АДР была первой парламентской демократией в мусульманском мире. Проблема заключалась в том, что республика не могла обеспечить контроль своих территорий. Правительство находилось в городе Гянджа, в то время как Баку и Бакинская губерния были в руках большевиков, которыми руководил Степан Шаумян, в свою очередь исполнявший приказы Москвы (куда в марте переместилась столица из Петрограда). Таким образом, в Азербайджане установилось двоевластие, подобное тому, которое летом 1917 года присутствовало в Петрограде.

Национализация нефтяной промышленности проводилась без поддержки правительства в Гяндже и была с его точки зрения незаконной. АДР не могла принять, что продукция национализированной нефтяной промышленности – единственное природное богатство нации! – будет экспортироваться в Россию, в то время когда сама страна нуждается в нефти и в доходах от нее.

В то же время другие страны также были заинтересованы в азербайджанской нефти, в основном Англия и Франция, опасавшиеся, что Германия, для которой нефть являлась частью военно-стратегического планирования, и Османская империя приберут к рукам нефтяные промыслы. Турция для мусульманского Азербайджана была естественным союзником, и 4 июня между двумя странами было заключено соглашение о мире и дружбе, в результате которого правительство Азербайджана вызвало на помощь турецкие вооруженные силы. Целью операции был захват Баку. Вмешательство Турции не понравилось Германии, опасавшейся, что в ходе военных действий могут быть уничтожены нефтяные промыслы. В связи с этим немцы обратились за поддержкой к правительству в Москве, которое, в свою очередь, было на стороне бакинских большевиков. В этом вопросе интересы Советской России и Германии совпали.