Таким образом, он провел в Италии всего пять лет (из 30 лет эмиграции), но провел их в тот момент, что был для нации судьбоносным – после присоединения Юга на повестке дня стало собирание остальных частей раздробленной страны, и в первую очередь – ее стольного (и Вечного) града. Объединительное движение тогда выдвинуло, кроме Гарибальди, ряд других харизматических личностей. Это была пестрая, плохо слаженная группа, состоявшая из монархистов и республиканцев, снобов и демократов, «добрых католиков» и антиклерикалов из тех, кого в Италии называют mangiapreti («пожиратели попов»). Общим у них оставалась действенная любовь к раздробленной и униженной родине, тот чистый патриотизм, который не имел отягчающих смыслов: слово patriota становилось синонимом участника Рисорджименто.

Гениальный и беспокойный ум Льва Мечникова был захвачен итальянским объединительным движением, и он проникается убеждением в необходимости его описать: из русских людей он, в самом деле, был единственным, на это способным. Так возникает серия необыкновенных очерков, написанных современником, и даже участником замечательных событий. Итальянскому делу он не изменял, будучи и в других странах.

Автор, отдававший себе отчет в том, что события на Апеннинах сливаются перед ним в один полноводный поток, задумывает концепцию очерков, изложенную летом 1862 г. в письме к Н. Г. Чернышевскому:

я имею сказать вам следующее: я, кажется, писал уже вам о намерении написать ряд статей об итальянском движении с 1848 г. Статьи след.: 1) Манин [курсив наш. – М. Т. – Венеция в 1848 и 9 годах; 2) Мадзини – глава движения и Рим в 1849 г.; 3) Каганес[436] – Ломбардия в 1848 г.; 4) Три высадки – Бандиера, Тункале [437] (эпизоды оч. мало у нас известные) и Гарибальди; 5) Винн. Джиоберти, Пьемонтск. правительство; 6) Цезарь Бальбо, в отношении к итал. единству; 7) Кавур, конституционализм и итальянская народность. Пьемонт в 1848 г.; 8) Неаполь в 1848 г, (министр Трол [438], радикалы, Поерио и пр); 9) Сицилия в 1848 г.; 10) Леопарди и Джиусти; 11) Тосканский триумвират (Гверацци, Монтанелли, Мадзини); 12) Южная Италия в 1862 г. (партия движения и партия застоя)[439].

Однако сама история меняла план публициста. Спустя месяц после этого письма Гарибальди предпринял новую отчаянную высадку на Юге с целью похода на Рим, но был ранен и взят в плен теми же самыми пьемонтцами, под эгиду которых он вверял освобожденные итальянские земли. Его тогдашний клич – «или Рим, или смерть» – все-таки был позднее подхвачен, причем самим пьемонтским монархом (1870 г.). Еще до Рима, в состав нового объединенного королевства вошел регион Венето с Венецией. Уже из Швейцарии, к концу жизни, Мечников наблюдает и осмысляет заключительный триумф Рисорджименто и его венценосного героя, короля Виктора-Эммануила II. К тому времени у автора меняются политические установки, и он отказывается от некоторых грез, владевших им в 1862 г., когда в том же письме к Чернышевскому он заявлял:

Все эти статьи должны составить одно целое и связаны между собою одною общей мыслью: Италии нет спасенья в буржуазно-христианском мире, она должна возродиться, сродниться с новым элементом – славянским, и начать с ним универсальный союз, который затрет все эти незаконные порождения христианского феодализма и мещанства, до того чахлые и не способные к конкретной жизни, что вынуждены прятаться за абстрактную идею государственного величия и какого-то тоже абстрактного общества.

Спустя 16 лет, в 1878 г., сразу после смерти короля-объединителя, завершая свой грандиозный цикл очерков, Мечников представляет читателю новую Италию, спасшуюся именно в «буржуазно-христианском мире», не без «идеи государственного величия» – в той системе, что он прежде, вместе с Бакуниным и Герценом, страстно отвергал во имя анархо-социалистических идей, смешанных со славянофильством.

Теперь перед русским читателем встает невиданная прежде (даже в Италии) монументальная панорама Рисорджименто, отмеченная целостным подходом, редчайшей фактографией, высоким литературным стилем.

* * *

В процессе составления книги мы постарались выявить все фрагменты итальянского эпоса, опубликованные Мечниковым в разных периодических изданиях, под разными псевдонимами и представить их по хронологии материала. К большому сожалению, в этот свод не попали две его важные статьи, отправленные в «Современник», но пропавшие из-за цензурных рогаток, приостановки журнала и ареста Чернышевского в 1862 г.[440]

Одна из них – о братьях-венецианцах Бандьера, зачинателях Рисорджименто, высадившихся в Калабрии в 1844 г. с целью поднятия революции, схваченных и казненных. Она могла бы идеальным образом открыть наш сборник, теперь начинающийся позднее – 1848 годом, правда, тоже с венецианскими героями. Другая утраченная статья – о Мадзини – стала бы фундаментальной для воссоздания облика этого патриота-радикала, вдохновлявшего на жертвенные подвиги, схожие с описанными в романе Э.-Л. Войнич «Овод», популярном в России (и неизвестном в Италии)[441]. Однако пропажа этого очерка компенсируется той настойчивостью, с которой Мечников обращается к фигуре Мадзини – достаточно посмотреть именной указатель.

К галерее Рисорджименто мы добавили еще один текст, стоящий несколько особняком – мемуарный очерк о Бакунине во Флоренции, так как и по эпохе (1864 г.), и некоторым персонажам (в первую очередь, Гарибальди) он все-таки примыкает к основному корпусу.

Подготовка текстов представляла немало трудностей. Автор находился в эмиграции и не мог выверять свои журнальные публикации в

России; редактора и наборщики его рукописей вносили свои ошибки. Характерный пример: немало сил было потрачено на идентификацию персонажа с абсолютно невозможной фамилией – Пфианеллу; в итоге достоверно установлено, что им был Джанелли. Ряд топонимов и имен, вероятно, и сам Мечников фиксировал в искаженном виде, «на слух», и мы постарались их выправить. Кроме того, мы решились на современную транскрипцию итальянских слов (к примеру, теперь Джованни, вместо Джиованни и т. п.) и на отказ от русификации личных имен (Даниеле вместо Даниил и т. п.). Орфография также приведена к современной.