Информационные экраны нависали над головой, словно полог, отражая разнообразные картины. Часть изображений Скалагрим узнал — поля сражений и выжженные миры, которые канули в Великий Разлом и пропали там. Другие были ему незнакомы — промышленные кузницы и агромиры, затемненные залы, где мутанты преклоняли колени в знак уважения перед кем-то незримым, или мостик какого-то судна. Он мог различить тихий шепот десятков вокс-частот — бормотание множества голосов, говорящих одновременно.

Постепенно он понял, что все корни сходятся в одну точку — приподнятый диагностический стол с биогробом, увитым призрачной костью. Рядом сидела знакомая сухощавая фигура. Ключ обратил на него пустые глаза из призрачной кости и улыбнулся ничего не выражающей улыбкой.

— Что это? — тихо спросил Скалагрим.

Мелюзина вытянула руку:

— Глянь. Посмотри.

Скалагрим повиновался. Сквозь грязную оболочку гроба он увидел изможденные, помертвевшие черты его обитателя. Очень знакомые черты точно такого же человека, что стоял рядом. Он посмотрел на Фабия, потом перевел взгляд обратно.

— Наконец-то он… — Скалагрим умолк. — А он… ты… умер?

— Нет. Я не умер. — Фабий осмотрел себя. — Или, лучше сказать, мы не умерли. Я — не он. Но он — это я. Мои мысли, мой опыт… для него они как сон. И не только мои! — Он указал на экраны. На каждом теперь отражался Фабий. На каждом из них Фабий создавал монстров, руководил налетами или восседал в безмолвном размышлении.

— Это невозможно, — решительно заявил Скалагрим. — Они не могут все быть тобой — или им.

— Все они — это я, а мы — это он, — ответил Фабий, слегка улыбаясь.

— Но его оружие… Хирургеон…

— Хирургеонов много, а демоны — штука доступная, — сказал Фабий, глянув на Саккару. — Во всяком случае, низшего сорта. Хотя и требуется некоторое усилие, чтобы поймать их и приручить, но, однажды сломленные, они становятся абсолютно послушными. — Он приподнял Пытку. — А по моему опыту, одно оружие, напитанное демоном, не сильно-то отличается от другого. — Он снова обратился к экранам. — Нас, конечно, мало. Одновременно работает не больше десятка. Его — нашего — разума переварить больший поток информации не хватает. При этом он — я — то и дело теряем ясность сознания, так что приходится импровизировать.

— И давно? — прохрипел Скалагрим.

— С Велиала IV. Дело в том, что он — мы — умер тогда и был похоронен здесь. Он спит, а его сознание наставляет нас, чтобы мы могли наставлять его — наши — творения. — Он посмотрел на Скалагрима. — Мы — зеркала. Ловко сделанные, но все-таки зеркала.

— Он нас слышит? Воспринимает?

— До известной степени. — Фабий улыбнулся. — Если хочешь, можешь рассказать Эзекилю. Сомневаюсь, что это будет иметь для него значение, пока он получает то, что хочет.

У Скалагрима было такое ощущение, словно он проглотил что-то горькое.

— Нет. Не будет, — медленно проговорил он. — Но на этот раз ему нужны не твои мутанты и чудовища, Фабий. Ему нужен твой разум. Есть одна проблема, на которую он хочет обратить твое внимание.

Фабий поднял бровь:

— Интересно. Продолжай.

— Началась новая фаза Долгой войны, и старые боги вернулись, чтобы шествовать среди звезд. Гиллиман вернулся. И явился он не один.

Фабий помолчал.

— Как вернулся?

— Колдовством альдари. — Скалагрим протянул инфопланшет. — Я собрал здесь всю необходимую информацию. По крайней мере, все, что нам известно.

Фабий взял планшет и перебросил Саккаре.

— А как вы узнали об этом?

— Сведения из первых рук. Выжившие свидетели. Шпионы. — Скалагрим помешкал. — Но это не главная проблема.

— Надеюсь, что нет. Если кто и знает, как разделать примарха на куски, так это Эзекиль.

Скалагрим достал из-за, пояса крохотный голопроектор и ткнул руну активации. Появился человеческий силуэт, окруженный полотнищами данных.

— Они появились внезапно. Как будто только и ждали, когда позовет Гиллиман. Носят геральдику наших тщедушных кузенов, но они другие. Называют себя десантниками-примарис, если тебе это о чем-нибудь говорит.

— Ни о чем серьезном. И что тебя так тревожит?

— Они крупнее. Сильнее. Быстрее. Даже ветераны Долгой войны с трудом могут сравниться с ними. Они лучше нас, Фабий. Лучше во всех отношениях, по большому счету.

— Как мы были лучше громовых воинов, — заметил Фабий. — Разве кого-то еще удивляет, что в лабораториях Трупа-Императора ждали своего часа новые ужасы?

— А тебя это не тревожит?

— А чего мне бояться? — Фабий махнул рукой, и изображение стало медленно вращаться. Он всмотрелся в генетические данные, прокручивающиеся рядом с картинкой. — Эта информация верна?

— Я сам взял эти образцы с одного из немногих трупов, которые нам удалось заполучить.

Фабий отмахнулся от картинки.

— А Эзекилю нужно им что-то противопоставить, да? Как предсказуемо! Они делают воинов-переростков, мы делаем воинов-переростков. — Он покачал головой. — Полная галактика детей, ссорящихся из-за своих игрушек.

— Если отбросить личные мнения, ты можешь это сделать?

— Конечно могу. Вопрос в том, должен ли? — Фабий указал на проекцию. — В чем здесь мой интерес? — Внезапно он умолк и повернулся к диагностическому столу. Мгновение спустя тихо вздохнул. — О! Я понял. Ладно. — Он глянул на Скалагрима: — Отойди.

— Что? Зачем?

Стол зашипел, выпуская отработанный газ. Корни призрачной кости дрогнули и затрепетали, Скалагрим поспешно отступил. На ближних экранах вспыхнули предупреждающие руны. Ключ встал и положил тонкую когтистую руку на поверхность гроба, словно желая успокоить существо внутри.

— Потому что он проснулся, — ответила Мелюзина. Она повернулась к Скалагриму и улыбнулась улыбкой, которая почему-то получилась шире, чем ее лицо. Затем отступила назад, когда биогроб дрогнул, открываясь, и выпустил струйки токсичных паров. Сработали вентиляторы, вытягивая испарения и унося прочь. Мутанты по всему залу пали ниц.

— Патер Мутатис!

Они тянули это имя с фаталистичным благоговением.

— Патер Мутатис!

Призрачная кость треснула и сошла с поверхности гроба, словно кто-то смел ее. Запела тревога.

— Патер Мутатис!

В фонтане питательного смога нечто иссохшее, точно труп, восстало из своей усыпальницы. Налитые кровью глаза выкатились из орбит, с хищным интересом впившись в Скалагрима. Тот машинально отступил еще на шаг и пробормотал:

— Боги…

— Боги? — каркнул мертвец. — Здесь нет богов, кроме меня. Разумнее тебе не забывать об этом, Скалагрим. Ибо я божество не милостивое и не доброе.

Он протянул иссохшую руку, и Саккара передал ему инфопланшет.

Фабий Байл улыбнулся.

— Ну что, посмотрим, что стало с галактикой в мое отсутствие?

Об авторе

В обширную библиографию Джоша Рейнольдса под крылом Black Library входят роман о примар — хах времени Ереси Хоруса «Фулгрим: Палатинский Феникс» и три аудиодрамы по Ереси Хоруса с участием Черных Щитов. Среди его работ по Warhammer 40,000 можно почитать роман из «Завоеваний Космического Десанта» «Апокалипсис», «Лукас