на котором был сервирован чайник с чаем и чашка для меня. Там же стояла маленькая трехъярусная подставка для тортов, заполненная роскошными кусочками торта, миндальным печеньем и пироженными. Я должна была отдать должное их кухонному персоналу, они знают, как работать под давлением. Вы бы никогда не узнали, что я заявилась без предупреждения и застала их всех врасплох.

— Я бы предпочла поговорить наедине, — сказал я, направляясь к креслу.

— Конечно. Вы свободны, Дженкинс, — сказала она, и дворецкий попятился из комнаты, подозрительно прищурив свои маленькие глазки-бусинки. Я была почти уверена, что буду продолжать думать о нем как о Батткинсе.

Каталина наложила на нас заклинание тишины и предостерегающе посмотрела на дверь. Значит, Батткинсу нельзя было доверять? В принципе, этого и стоит ожидать в такой гадючьей яме.

— Спасибо, что пришла, — выдохнула Каталина, протягивая руку через стол, чтобы на мгновение сжать мои пальцы. — Я не знаю, что еще могу сделать.

— Я не уверена, что могу помочь, — призналась я. — Но определенно попытаюсь.

— Это все, о чем я могу просить. — Она взяла свой атлас и отправила сообщение Ксавье, прося его присоединиться к нам.

Я протянула руку, взяла печенье с маленькой подставки и проглотила его в два укуса, пока Каталина наблюдала за мной. Это было чертовски вкусно. Голод в мире смертных определенно оставил во мне вкус к хорошей еде, и я ни за что не позволю этим маленьким лакомствам пропасть даром.

— Ты часто видишь Дариуса? — спросила она, и я замерла. Мы много общались по переписке, но существовало негласное правило, согласно которому мы не обсуждали его, и я предпочитаю придерживаться его.

— Каждый день, — призналась я. — Еда, занятия, общая комната. Это все равно что получать удар в сердце каждый час.

Я не была уверена, почему призналась в этом и отвернулась от нее, прежде чем она смогла понять, какую боль это мне причинило. Потому что у меня не было права страдать из-за всего этого, не так ли? В конце концов, это был мой выбор, который поставил нас в такое положение.

Дверь открылась прежде, чем она успела продолжить эту тему, и я с улыбкой обернулась, когда Ксавье вошел в комнату.

Заметив меня, он замер. Его темные волосы были в беспорядке, он был босиком, а на серых спортивных штанах, которые он носил, было пятно на ноге. Также он был без рубашки, что позволило мне взглянуть на стройные мышцы, обрамляющие его фигуру, и четко очерченную V-образную форму, которая опускалась под пояс.

— Черт возьми, Ксавье, ты провел последние два месяца, тренируясь или что-то в этом роде? — поддразнила я, и слабый румянец покрыл его щеки, когда он переводил взгляд с меня на свою мать.

— Что…почему ты здесь? — спросил он, казалось, не зная, должен ли он быть рад видеть меня или нет.

— Я хочу поговорить, — сказала я, обменявшись взглядом с Каталиной.

Казалось, она ждала, когда я сделаю первый шаг, поэтому подозвала Ксавье поближе и указала на стул рядом со мной.

Он приблизился, и его глаза подозрительно сузились, когда он опустился на сиденье и смущенно провел рукой по волосам.

— Я помешала тебе спать? — поддразнила я.

— Нет. Я просто… на самом деле не ожидал никого сегодня увидеть, поэтому не стал особо утруждать себя одеванием. — В его голосе был глухой тон, который заставил меня нахмуриться, и мое сердце болезненно сжалось, когда я подумала, сколько дней он провел вот так в одиночестве.

— Твоя мама попросила меня прийти и посмотреть, могу ли я помочь тебе с…

— Почему ты сказала «нет» Дариусу? — выпалил он, его брови опустились, когда он посмотрел на черные круги в моих глазах. — Я знаю, что он был мудаком по отношению к тебе, и он делал много вещей, которых не должен был делать, но все это было связано с властью, троном, гребаной короной. И я не думал, что тебя это так уж волновало.

— Не интересует. Или, я полагаю, меня не интересовало. Быть фейри вроде как идет рука об руку с притязаниями на власть, не так ли? — спросила я, сжав челюсти, поскольку не хотела уклоняться от темы.

— Да. Неважно. Я понимаю этой часть. Но чего я не понимаю, так это то, как ты могла отказаться от любви к нему. Потому что, когда я видел вас двоих вместе, понимал, как сильно вы нравитесь друг другу. Даже когда вы отрицали это, ссорились или что-то еще, это все равно было. И я просто не понимаю, как ты могла стоять там под звездами, смотреть ему в глаза и ответить «нет». Зачем тебе так проклинать его? Зачем проклинать себя?

Я хотела отмахнуться от его вопроса, но обвинение в его темных глазах требовало ответа, и я выдохнула, давая ему его.

— Потому что все, чего я когда-либо хотела, — это чтобы меня так любили, но я боялась, что если позволю себе любить его, он воспользуется этим, чтобы причинить мне боль. Слишком многое произошло между нами и… Я просто не доверяю ему. — Я вздернула подбородок, когда они оба посмотрели на меня так, как будто мои слова причинили им физическую боль. — В любом случае, я не хочу говорить о Дариусе. Я пришла сюда ради тебя.

Я потянулась и взяла руку Ксавьера в свою, прежде чем он смог остановить меня, обратившись к своему огню Феникса, точно так же, как я это сделала, когда сожгла Темное Принуждение Каталины.

Он ахнул и попытался отстраниться, но я держала крепко, моя магия удерживала его в своей хватке, пока она прожигала его насквозь, выслеживая то, что мистер Грейвбоун вложил ему в голову. Но единственное, что я обнаружила — это единственную стену Темного Принуждения, в которой я узнала магию Лайонела. Я уничтожила ее, затем отстранилась, отпуская его руку, когда он уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Что, черт возьми, это было? — спросил Ксавье.

— Огонь Феникса. Я использовала его, чтобы убрать Темное Принуждение из твоего разума, но я не могу найти то, что Грейвбоун сделал с тобой. В любом случае, это не какая-то магия, которую огонь Феникса может обнаружить. — Я посмотрела на Каталину