— Я… ты имеешь в виду, что теперь я могу говорить о своем Ордене? — спросил Ксавье. — Я действительно могу рассказать людям об этом, если захочу?

— Он заставил тебя никому не говорить, что ты Пегас? — спросила я, мое нутро сжалось от этой мысли.

— Да, ну, если бы он мог заставить меня никогда больше не перевоплощаться, я уверен, что он бы так и поступил, но поскольку у меня не всегда получается контролировать форму, то думаю, что он пока не может применить Принуждение. — Его взгляд скользнул к Каталине, как будто он не был уверен, как много он должен сказать при ней, и ее самообладание внезапно сломалось.

Рыдание вырвалось у нее, когда она обняла своего сына, снова и снова извиняясь, шепотом объясняя, что все эти годы ей не разрешалось проявлять к нему ни любви, ни нежности, в то время как его лицо исказилось от замешательства, которое медленно сменилось зарождающимся пониманием.

У меня разрывалось сердце, когда я наблюдала за ними. Ксавье, казалось, чувствовал себя так неуютно в объятиях матери и в то же время испытывал такое облегчение, оказавшись рядом. Как будто он не знал, что делать с такой привязанностью. Но он все равно жаждал этого.

Я точно знала, каково это — жаждать родительской любви, но у меня никогда не было того, у кого я могла бы попытаться ее получить. Ксавье и Дариусу было отказано в этой любви в течение многих лет, хотя оба хотели выразить ее. И все потому, что какой-то монстр решил, что они принадлежат ему. Что каким-то образом, он имел право решать это за них и использовал свою власть, добиваясь этого.

И он продолжал делать это. Прячет Ксавьера, отрезает его от внешнего мира и заставляет отрицать то, кем и чем он является, только потому, что это не соответствовало представлению Лайонела о совершенстве. Идеально блядь. Так не бывает. И вся красота жизни заключается в несовершенствах.

— Он никогда не выпустит тебя отсюда, не так ли? — спросила я. — Он никогда не позволит миру узнать, кто ты или что ты такое. Так ведь?

Ксавьер безнадежно посмотрел на меня, пока Каталина рыдала в его объятиях.

— Мы принадлежим ему, — сказала она. — На самом деле он владеет всеми. Мы просто чувствуем полноту его власти больше, чем кто-либо другой, потому что мы здесь в ловушке вместе с ним.

— Чушь собачья. Он не владеет всеми. Я ему не принадлежу. И вы ему тоже не принадлежите.

Я встала со стула и пересекла комнату к огромному эркерному окну, открыла его и широко распахнула. Прохладный вечерний воздух со свистом ворвался в меня, сдувая распущенные пряди волос с моего лица, когда я глубоко вдохнула.

— Что ты делаешь? — Каталина ахнула.

— Ты доверяешь мне, Ксавье? — спросила я.

— В чем? — подозрительно возразил он.

— Я собираюсь освободить тебя. Иди сюда. — Я поманила его, и он встал, осторожно подойдя ко мне, когда я вытащила свой атлас из кармана и включил запись.

— Это Ксавье Акрукс, и у него есть кое-что чертовски потрясающее, чтобы показать вам, — сказала я, ухмыляясь ему, когда подняла другую руку.

— Правда? — спросил он в замешательстве.

— Черт возьми, да. Его Орден только что появился, и он намного круче, чем большая старая ящерица — без обид Драконы, я уверена, что ваши чешуйчатые яйца великолепны и все такое, но просто это не так круто, как быть гребаным Пегасом.

Глаза Ксавье расширились от ужаса, когда я щелкнула пальцами и скинула его прямо из окна башни порывом ветра. Мы были на девятом этаже, так что у него достаточно времени, чтобы от страха перекинуться из своей кожи в форму Ордена, расправить крылья задолго до того, как удариться о землю, но я была наготове поймать его своей магией, если у него не получиться.

Ксавьер закричал, падая, но его крики внезапно превратились в ржание, когда огромный сиреневый Пегас вырвался из его кожи, разорвав одежду, когда его крылья развернулись и подхватили восходящий поток.

Я засняла все это на камеру, возбужденно смеясь, когда он выровнялся, затем взмахнул крыльями и начал лететь все выше и выше к облакам, которые были подсвечены серебром, когда сквозь них просвечивала луна.

Каталина бросилась вперед, как будто хотела вырвать атлас у меня из рук, но когда ее взгляд упал на ее сына сквозь окно, ее губы приоткрылись, и прекрасная улыбка украсила ее губы.

Ксавье взмыл в облака и скрылся из виду, и я, наконец, закончила запись.

Я напечатала сообщение в Фейбуке с прикрепленным видео и взглянула на Каталину, держа большой палец над кнопкой публикации. Сейчас у меня там более миллиона подписчиков, и если я нажму на эту кнопку, слух об этом разнесется по всему миру.

— Единственная причина, по которой Лайонел сохраняет свою власть над ним, заключается в том, что это секрет. Пегасы — одна из самых распространенных форм Ордена. Если Лайонел не хочет оттолкнуть их всех, ему придется выступить в поддержку своего сына. Единственная сила, которой он обладает сейчас, заключается в том, что держится в секрете. Как только это выйдет наружу, всем станет известно.

— Он убьет тебя за то, что ты раскрыла это, — выдохнула она, ее глаза расширились от страха.

— Я практически уверена, что он планирует убить меня в любом случае, — сказала я, пожимая плечами. — По крайней мере, если он убьет меня за то, что важно.

— Я…

— Скажи ему, что я приходила сюда и говорила с тобой о Дариусе. Скажи ему, что я придумала какой-то предлог, чтобы заставить тебя выйти из комнаты, и к тому времени, как ты вернулась, я уже сделала это. Свали всю вину на меня. Я серьезно.

— Хорошо… — нерешительно сказала она, и я встретилась с ней взглядом.

— Мне нужно заставить тебя поклясться в этом на звездах? — зарычала я.

— Нет. Я скажу ему. Спасибо тебе, Роксания.

— Тори. Только Дариус называет меня Рокси, и я не могу заставить его остановиться, но я не хочу, чтобы у кого-то еще вошло в