— Не могли бы вы отнести ее в мой диспансер? — умоляюще спросила Анжелина.

— Я сам отнесу ее туда, — сказал молодой женщине Луиджи. — А вы отправляйтесь за врачом. Сейчас самое время.

Обращение на «вы» прозвучало как пощечина, звонкая, полная презрения. Ошеломленная Анжелина удалилась. Супруга Мориса Сютра, бойкая пятидесятилетняя женщина, следила за спасательной операцией с порога задней двери своего дома.

— Ну что, мадемуазель Лубе? — спросила она. — Бедная Розетта! Какое несчастье! Она наверняка оступилась.

— Да, несомненно, — со вздохом сказала Анжелина.

Женщина провела Анжелину по коридору и вышла вместе с ней на улицу Мобек.

— Да не волнуйтесь вы так. Я подожду вас в вашем диспансере. Собака не укусит меня?

— Нет, мадам Сютра. Но простите меня, я должна бежать за доктором.

Анжелина была сама не своя. Позднее она будет вспоминать, как стучала в дверь дома доктора Бюффардо, но, не получив ответа, бросилась в больницу, чтобы предупредить сестер, что примерно через час к ним принесут покалеченную девушку. Потом она кинулась к дому доктора, который только что вернулся от пациента. Доктор, которого Анжелина быстро ввела в курс дела, не стал выходить из коляски. Велев молодой женщине сесть сзади, он пустил лошадь рысцой.

Наконец Анжелина вошла в свой диспансер. Лицо ее было потным, в груди пекло. В диспансере собрались соседи, Луиджи и, к великому сожалению молодой женщины, Октавия и Анри. Испуганный мальчик заливался слезами, глядя на Розетту, лежавшую на кушетке, предназначенной для осмотров.

— Бобо, Розетта! Бобо! — бормотал Анри.

Он цеплялся за юбку служанки, которая тут же спросила:

— Господи, что произошло? Мсье Луиджи отказывается дать хоть какие-то объяснения.

— Послушай, Октавия! Уведи немедленно Анри! Это зрелище не для него. Я приду к вам и обо всем расскажу. Розетта неудачно упала.

— А я пришла, чтобы пригласить вас на обед. К тому же малыш хотел тебя видеть, — жалобно ответила Октавия.

Анжелина поспешно поцеловала сына. Бледная и взволнованная Октавия вышла на улицу, держа Анри на руках.

— Прошу вас, мадам и мсье Сютра, — сказала хозяйка дома. — Доктор должен осмотреть Розетту. Вам лучше вернуться домой. Вы и сами понимаете…

Анжелина указала рукой на доктора, который, вооружившись стетоскопом, открывал свой саквояж. Супруги согласно закивали и откланялись. Анжелина быстро задернула белые льняные занавески, скрывающие кушетку.

— Мсье, прошу вас оставить нас, — сказал доктор Бюффардо Луиджи.

— Да, разумеется, я подожду во дворе, — суровым тоном произнес Луиджи.

Едва он вышел, как Анжелина принялась расстегивать ночную рубашку Розетты, чтобы облегчить процедуру осмотра тому, кого она в каком-то смысле считала своим коллегой. Они оба сразу же увидели обширную гематому на правом плече, а также кровоподтеки на бедрах.

— Еще одна чудом спасшаяся! — проворчал доктор Бюффардо. — В городе все удивляются тому, что Гильему Лезажу удалось выжить. И вот еще одна, которой повезло. Я не нахожу никаких серьезных увечий, однако надо вправить перелом. Подозреваю также, что она сильно ударилась головой. Смотрите, у раны рваные края. Это очень скверная рана. Несомненно, она упала на камень.

— Я промою рану. Доктор, я предупредила монахинь. Вы считаете необходимым перевезти Розетту в больницу?

— Нет. Если вы сможете оставить ее у себя, она получит лучший уход. У наших славных монахинь и так много работы. Они с ног сбиваются, ухаживая за немощными и стариками, лежащими в больнице. Да, забот у нас достаточно, и на переломы мы обращаем внимание в последнюю очередь. Предупреждаю вас, от боли она может очнуться. В подобных случаях беспамятство идет на пользу, но пробуждение оказывается мучительным. Увы! У меня есть опыт.

Анжелина бормотала то «да», то «нет», помогая доктору, радуясь, что полученные ею знания пригодились. Она подавала инструменты, предлагала свой перевязочный материал, обрабатывала мелкие раны. У нее совсем не было времени для размышлений, и это принесло ей временное облегчение.

— Я упомянул о Гильеме Лезаже, поскольку позавчера навещал его, — сказал доктор Бюффардо вполголоса. — Ваша служанка, конечно же, будет ходить, а вот что касается Лезажа, то, боюсь, он навсегда останется калекой. Его семья отказывается верить в столь печальный прогноз, а я не осмеливаюсь разочаровывать близких. Пока еще не время. Что за мысль мчаться галопом по площади, на которой всегда полно народу! И вы там были, как мне помнится.

— Да, это было ужасное зрелище.

— Хм-хм, не сомневаюсь, — пробормотал озадаченный доктор. — А вы здесь хорошо все устроили, мадемуазель Лубе. В городе говорят о том, что вы открыли диспансер, хотя вы не врач и не медсестра. Не хочу вас обижать, но скажите, имеете ли вы право открывать подобное заведение?

— Произошла какая-то путаница. Да, порой я ошибочно называю это помещение диспансером. Но это просто кабинет повитухи, в котором я принимаю своих пациенток. Я также предлагаю свои услуги по наблюдению за сосунками и маленькими детьми.

— Одним словом, мы с вами конкуренты, — оборвал Анжелину доктор. — Берегитесь, если я стану меньше консультировать!

И доктор Бюффардо вежливо улыбнулся. Однако говорил он суровым тоном. Он и в самом деле не шутил. Анжелина внимательно посмотрела на доктора. Это был мужчина среднего роста, лет сорока, приятной внешности. У него были пухлые губы, каштановые усы, прямой нос и голубые глаза.

— Я буду помнить об этом, — ответила Анжелина. — Но вам нечего бояться. Меня посетила только одна моя пациентка.

Доктор пожал плечами, и это означало, что он находит такое положение дел вполне естественным. Однако Анжелина была уязвлена.

— А теперь держите свою служанку как можно крепче, — велел доктор, берясь двумя руками за ногу Розетты.

Бюффардо принялся производить различные манипуляции и вдруг резко дернул за ногу. Розетта подпрыгнула и пронзительно закричала, открыв глаза, полные ужаса.

— Мужайся, Розетта, я здесь! — воскликнула Анжелина. — У тебя сломана нога, и доктор вправил перелом. Теперь мы наложим тебе повязку.

— Гипсовую повязку, — уточнил доктор. — Я приду во второй половине дня и принесу все необходимое. До тех пор ваша служанка не должна шевелить даже большим пальцем этой ноги. Я предупрежу сестер, что вы сами будете ухаживать за больной, мадемуазель Лубе.

С этими словами доктор стал укладывать свои вещи в саквояж. По щекам испуганно озиравшейся Розетты текли крупные слезы.

— Я приду около четырех часов, — уточнил доктор.

Вскоре они оказались одни. Анжелина ласково погладила свою подопечную по лбу.

— Я очень расстроена, — прошептала молодая женщина. — Розетта, нет ничего дороже жизни, не надо сводить с ней счеты. У меня было нехорошее предчувствие, и я не хотела засыпать. Но сон сморил меня. Боже мой, если бы ты умерла, я больше никогда не обрела бы душевного покоя!