Не хватись извековцы в полдень Волчатника, так бы, может, и не догадались, как Никитон в чарусю попал.

Пошел к нему сосед и беспорядок в избе увидел, догадался: убежал Волчатник с сыном, наскоро прихватил кое-что с собой. Ласточкой скользнула по Извекову весть. Добавлял к ней каждый что-нибудь от себя и другому передавал:

— Убежали Волчатниковы.

— Они Никитона убить хотели.

— За Серегу, должно, в отместку.

— А как увидели, что Никитона вытащили, так и убежали.

Кучками бегали по селу, собирались, шумели, спорили, пока не решили:

— Догнать их надо.

— По всем дорогам и лесам обыскать.

— Недавно ведь ушли.

— Правильно. Пешком недалеко успели.

— Весь лес, за много верст кругом, исходили. А тот как в воду канул, — говорил мне старик. — Только вот эта верея за чарусей и осталась необысканной.

Не думали извековцы, чтоб мог человек пробраться на недоступную верею через чаруси зыбкие. Бросили искать.

А к Никитону-мужику разум так и не вернулся: ходит он с непутевым взором по избе, вдруг упадет грудью на скамейку или на стол и руками крепко вцепится. Виделась, должно, холодная, липкая тина да жердь, брошенная Григорием Зайцевым.

6

Ошиблись извековцы: зверь не отыскал тропы через чарусю, человек — нашел.

И сейчас неизвестно, как попал туда Волчатник с сыном. Только ему и была знакома эта тропа. Прикидывался он ласковым с извековцами, а сам заранее отыскал путь на верею. Тайком переносил туда вещи и страшную беду готовил мужикам. Вскоре построил он избу, поселился в ней с сыном и разбоем стал заниматься.

Возвращались извековцы, распродавши деготь, покупки домой везли. Останавливали их в лесу Волчатник с Федоткой, деньги отбирали, били жестоко и на смех лошадям хвосты отрезали: тяпнет острым топором по «сурепке», и обезумевшая от боли лошадь несет избитого хозяина домой.

Трепетало перед ними Извеково. Дня по два, по три ждал каждый в дальнем торговом селе Курже своих мужиков, и тогда обозом ехали по лесу.

Выискался как-то один, решил Волчатника подкараулить в ночное время. Мужики взмолились ему. Дед Захар в ноги упал:

— От мира тебе поклон даю, Семен!

С неделю пропадал Семен в лесу с ружьем. Через неделю нашли его извековцы утром у своей околицы, исполосованного топором и остывшего. Над мертвым шумели:

— Всех по одному изведет, душегуб. Что-нибудь нужно делать с ним.

— Властям объявить про него!

— Не годится властям. Про Серегу расскажет, нам же попадет тогда.

— Сталоверы у властей не в почете, хуже Волчатника замытарят.

— Своими силами надо поразить.

— Всем миром пойти, из ружьев убить.

— Ничего ты с ружьями ему не сделаешь. Мост через чарусю как-нибудь построить нужно, тогда выживем.

— Построй через нее! Кому башка своя надоела. Пока мостишь, он половину перебьет, у него солдатское ружье.

Старики решили:

— Просить нужно его, чтоб сам ушел.

— Откупиться следоват.

Всем селом пришли к чарусе. Кричали Волчатнику:

— Доколе нас обижать будешь?

— За что мучаешь?

Волчатник вышел из избы, ружьем погрозил, крикнул:

— Серегу моего вы не так мучали!

— С повинной мы пришли к тебе, не бранись.

— Пятьсот тебе соберем, уходи от нас, откуда пришел, — продребезжал дед Захар.

Вороном крикнул им в ответ Волчатник:

— Посмотрим, кто скорей уйдет!

Обидно показалось извековцам, грозить начали. Волчатник ружье навел на них. У всех дух застыл.

— Э-й… Э-й… что ты делаешь?!

Не послушал Волчатник. Выстрелил. Дед Захар за голову схватился и на месте волчком завертелся. Широко по лицу кровь побежала, льняную бороду красила и на землю падала.

Разбежались все, а потом за убитым пришли.

7

В Курже, на базаре, пошел покупать Григорий Зайцев порох, Федотку Волчатникова увидел — тоже порох покупал. Григорий к своим побежал. Домой ударились. По приезде все село собрали, решили подстеречь Федотку. Версты на три растянулись вокруг чаруси, в кустах попрятались и ждали терпеливо. Солнце зашло. На небе долго заря держалась. Волчатник за сына беспокоился. Не раз выходил из избенки, поглядывал.

Осторожно шел Федотка к знакомой тропе, не ждал засады. Почти в упор ударил в него Григорий Зайцев. Упал парень, вскочил, к чарусе побежал и в десяти шагах увяз.

Волчатник выскочил из избы, сыновью беду увидел. На глазах у него, наскоро зарядив ружье, добил Григорий Федотку.

Сам виноват Григорий, что помедлил в кустах скрыться: сразила его Волчатникова пуля. На выстрелы сбежались и залпами палили по Волчатнику. Вскрикнул тот, упал, словно в предсмертной судороге забился.

Радостно закричали извековцы, из-за кустов выбегая:

— Готов!.. Готов!..

Притворялся только Волчатник. Вытянулся он на земле и еще две пули послал в них. Острый был глаз у него, и бердана хорошо служила.

Два дня не давал потом оттащить мертвого. Чаруся, где сына его убили, не скоро засасывала. А как засосала чаруся Федотку — и Волчатник исчез.

8

Все лето не было слышно о Волчатнике. Решили извековцы, ушел он куда-нибудь. Утешали друг друга:

— Нелегко ему стало в наших местах. Двух сынов потерял.

А другим не верилось, предостерегали они:

— Не таков Волчатник, чтоб в покое нас оставить, того и жди — объявится.

— Придумает чего-нибудь.

— Рабочая пора подходит, хлебишко последнее не сжег бы.

— Караулить надо.

Как-то в сборне решили: по десять человек караулить село всю рабочую пору, по ночам.

Напрасно ждали урожая извековцы. Напрасно серпы готовили. Совсем уж собрались в поле выходить, зерно на зуб пробовали: денек-другой постоит, да и начинать пора. Расшалился как-то ночью ветер. По лесу мчался, бешеный, сосны валил; падали сосны и сучьями, как костями, хрустели. Вырывался на поле, рожь жестоко мотал. Вслед за ветром лезла по небу черная туча.

У самого леса заметили караульщики пламя. Пока тревогу забили, половодьем широким раскинулся огонь и к селу тянулся. Рвал ветер горящую рожь и жгутами огненными в небо бросал. Силился пожар все темное небо заревом осветить, а оно в сопротивлении почернело, будто злилось на него, что покой нарушил.

Видели сторожа в заревом свете, как бежал, пригибаясь к земле, человек, выкошенные луга пересекал. Догадались, дико закричали:

— Волчатник!.. Волчатник!..

— Лови его!..

— К трясине побежал!.. Туда!..

— Туда!.. Бежите!.. К избенке!..

Забыли о пожаре извековцы в злобе звериной — хлеба под самые овины придвинулись и ветер на село, — схватывали, что попало, и с ревом по лесу неслись.

— В трясину!.. К избенке!..

Не ошиблись. Верно: к чарусе направился Волчатник.

Должно быть, заспешил он, либо память плохо служила после страшного дела, только оступился он с тропы. Прорвалась под ним зеленая чаруся, цепко за ноги схватила и медленно вниз потянула, жадная.

Извековцы подбежали — уж по пояс увяз Волчатник. Убить хотели