фотографию эту сделали лет через десять после того, как Тим получил аттестат, но все же. Теперь это было и мое любимое место тоже.

На следующий день к нам пришел Никита. Он рассказал о том, как ничего в мое отсутствие не произошло и даже мои прогулы на работе все решили проигнорировать.

Побесится баба, да перестанет.

Особенно смешным было то, что еще месяц назад я сидела до закрытия клиники, не брала и минуты перерыва, лишь бы никого не подвести, а сейчас за две недели моей болезни ничего не случилось. Мир не рухнул, клиника не закрылась, человечество живет себе как раньше.

Все, кроме меня.

- Ты на работу будешь выходить, - Никита наяривал приготовленную Томой курицу и пытался обсудить важное.

- Буду. Нужно сделать рентген и взять больничный.

- Да брось, тебе что, батяня наш справку не чирканет?

На этих словах я скривилась. Ну, уж нет, пускай все будет правильно, так, как надо.

Вместо привычной частной клиники я поехала в городскую. Не стала вызванивать старых приятелей, а честно отстояла в очереди, сделала снимок, послушала нравоучения терапевта – девочки в два раза меня моложе – и получила таки свой больничный лист.

Когда я вышла на улицу, то впервые поняла, что в город пришла весна! Солнце светило вовсю, а птицы пели так громко и до того радостно, что хотелось немного прикрутить этих трелей и послушать тишину. Но нет. Жизнь вокруг меня кипела. Сигналили машины, смеялись школьники, кричал на кого-то грузчик с гигантской коробкой подмышкой, набухали и лопались почки, а ручейки, серыми лентами, раскинулись на асфальте, только и успевай перепрыгивать.

В очередной такой прыжок, я поскользнулась, схватилась руками о какой-то поручень и замерла.

Прямо передо мной была женская консультация. Точнее ее филиал, возведенный здесь, чтобы как-то снизить очереди из беременных в крупном районном роддоме. Раньше я старалась обходить стороной подобные заведения, зная, что ничего хорошего там нет. Низкие зарплаты, озлобленные врачи, нескончаемый поток пациенток и никакой благодарности за по-настоящему адскую работу.

На меня, нахмурив карнизные брови, смотрело ветхое несимпатичное здание с поехавшей дверью и приклеенным к ней листом бумаги.

«В приемное отделение роддома № 5 срочно требуются специалисты: лаборант, медсестра, гинеколог. Можно без опыта работы.»

О том, что я ушла с работы, узнали не сразу. Все случилось так нелепо, что расскажи мне кто о таком заранее – не поверила бы.

Вместе с больничным я принесла в бухгалтерию заявление на отпуск с последующим увольнением. Милая девушка на месте специалиста по кадрам приняла написанный от руки лист, сосредоточенно покивала, посетовала, как же они теперь без меня и подшила его к общему делу.

На этом… все.

Какое-то время я ждала подвох. Первые два дня вздрагивала от каждого стука двери, ожидая, что вместо милой пациентки сюда явятся все четыре всадника Апокалипсиса: свекр, муж, мама и прокуратура. Но нет, все вокруг будто забыли о моем существовании. Уволилась и ладно, что с этой непутевой взять?

И только через неделю до меня дошло! Никто в кадрах и бухгалтерии не воспринял мое заявление как что-то особенное, потому что его ждали! Ведь именно такой план был изначально – перейти в новую клинику, когда та откроется! Она открылась. Так и чего мне здесь собственно сидеть? Ни о моем разводе, ни о ссоре с семьей никто не знал. О том, что я скорее удавлюсь, чем пойду под папино крыло – тем более. Так что все спокойно приняли мое увольнение и даже не сплетничали об этом в курилке, как не сплетничают о заходе солнца или бое курантов на Новый Год. Зачем обсуждать неизбежное и ожидаемое?

Так что я честно отработала свои две недели. В последний день принесла в столовую пироги и торт, чтобы любой желающий мог угоститься в честь моего ухода. Никаких столов, никаких ресторанов, никаких торжественных прощаний с открытками и цветами – ничего этого не было. В пятницу перед выходными я просто закрыла за собой дверь, как делала все предыдущие годы и сдала ключ администратору. Только на этот раз я знала, что в понедельник не вернусь обратно.

И в следующий понедельник. И потом, и после и вообще никогда больше не вернусь.

Безработной я пробыла ровно два дня, до начала новой рабочей недели. А там все закрутилось с такой скоростью, что все, что я успевала по возвращению домой: подогреть ужин, поболтать с Томой, лечь спать.

Нет, приходила то я вовремя, в городской больнице, тем более в филиале, в котором никто не желал работать, от меня не ждали особого рвения. Но этот поток пациенток и бюрократические трудности, с которыми я сталкивалась, выпивали все мои силы. Я и после болезни не восстановилась, а тут нужно решать проблемы с отсутствием бумаги для печати, потерянными анализами в лаборатории, или того хуже, разнимать драку в очереди. И какие тут были очереди? Ооо, песня просто! Ни чета нашим задохликам из двух-трех человек под дверью, нет, здесь я каждый день наблюдала Вальхаллу только вместо пьяных викингов беременяшки в остром приступе психоза с обменной картой наперевес!

Скажу честно, я так упахивалась только во время практики, когда пыталась доказать всем вокруг, что не просто так ношу свою фамилию. И сейчас даже кайфовала и от ломоты в костях, и от забытого в холодильнике обеда и даже от пары десятков пропущенных звонков на телефоне. Некогда мне было разговаривать. Некогда и не с кем, потому что тот самый так и не позвонил.

И только на пятый день этого дурдома объявилась моя мама. Я даже забыла о ней, не ждала подвоха, расслабилась и потому пропустила контрольный в голову.

- Дочь, - в телефоне послышался сердитый голос, - ты не планируешь объяснить, что за ужас ты устроила?!

Зажав трубку ухом, я посмотрела на котлеты у меня на сковороде. Чуть пережаренные, из остатков всего фарша, что лежал в морозилке. Скорее всего недосоленные, потому что соль закончилась как и другие продукты, а заказать доставку я забыла. Короче так себе котлеты, не Мишлен. Но вряд ли мама имеет в виду этот ужас?

- Обязательно объясню, когда пойму о чем ты. – И уже в сторону: - Том, макарошки сама сваришь? Мне поговорить нужно!

Я заперлась в спальне, не желая, чтобы дочь слышала наш разговор. Вряд ли он будет приятным. Мама звонила не для того чтобы обсудить театральную премьеру или показ мод.

- Ты уволилась из